кочку, как к нему опять потянулись два зелёных стебля. Продвигаться приходилось осторожно. Варианта вернуться назад тем же путём не было. В любое мгновение он рисковал упасть в мутные тёмные воды, жаждавшие добычи. Прекратить играть на флейте означало бы верную смерть. Вскоре бард понял, что соревнование ему никак не выиграть. Живым бы остаться – и то хорошо!
Джеримэйн же прошёл по тинистой поверхности озера, наоборот, спокойно и уверенно. Он вытер нож о штанину, подышал на лезвие так, чтобы то запотело, и начертил на нём пальцем какой-то символ. Затем повернул нож рукоятью вперёд и выписал прямо перед собой в воздухе несколько фэд огама – магического алфавита, которым издревле пользовались смертные волшебники. Это была не дикая магия, а разрешённое колдовство, однако впечатляло оно ничуть не меньше. Фэды засияли, постепенно растворяясь и осыпаясь золотыми искрами по краям. Болотные огоньки, казалось, даже потускнели от зависти. Стоило краям заклинания немного расплыться, Джерри тут же подновлял черты знаков – и ни один хищный корень не мог проникнуть сквозь невидимую колдовскую преграду. Болотные бесы было потянули к нему свои бледные руки, но обожглись и, ворча, уползли на глубину. Он добрался до середины озера первым, просунул руку внутрь клети, и Розмари отчаянно вцепилась в его ладонь.
Элмерик, подоспевший спустя несколько минут, ухватился за кокон с другой стороны. И как раз вовремя: путеводное заклятие окончательно рассеялось, и островок, на котором они стояли, дрогнул под ногами, собираясь уйти на дно.
– Быстрее залазьте наверх-то! – выкрикнула Розмари, выпуская руку Джеримэйна.
Оба спасителя (один с флейтой за поясом, другой с ножом в зубах) немедленно последовали её совету.
Они успели в последний миг: островок погрузился в воду, оставив вместо себя лишь несколько крупных пузырей на поверхности, один из которых напоследок плюнул болотной тиной Элмерику прямо в лицо. Бард наспех утёрся рукавом рубахи и, тяжело дыша, вскарабкался как можно выше. Под их весом кокон опустился, став ещё на несколько дюймов ближе к воде. Толстый стебель угрожающе затрещал, но выдержал. Знак Соколов на щеке отозвался неприятным жжением – будто крапивой по лицу полоснули. Элмерик едва успел перевести дух, как в голову закралась ужасная мысль, заставившая его подпрыгнуть на месте и ещё сильнее раскачать кокон:
– Брендалин же была с тобой! Где она?!
Буйное воображение Элмерика уже нарисовало картину страшной гибели девушки, но Розмари, скорчив недовольную мину, поспешила его успокоить:
– Ой, ну всё в порядке с твоей фиалкой-то… По крайней мере, было несколько часов назад, когда мы разошлись в разные стороны-то.
– Вы поссорились? – первым догадался Джеримэйн.
Он устроился в сплетении ветвей, широко расставив ноги. Элмерик, вынужденный ютиться на меньшей части кокона, ткнул его кулаком в бок, намекая, что неплохо было бы подвинуться, но Джерри даже ухом не повёл.
– Она наговорила мне кучу всякого-то и убежала, – наябедничала Розмари, щелчком сбивая с плеча мелкую гусеницу. –