мельнице! И как только богатый землевладелец отпустил своего единственного сына обучаться к Соколам? Или, может, этот пышущий здоровьем гигант с волосами цвета переспелой пшеницы тоже сбежал из дома, и теперь безутешный отец ищет непутёвого сыночка по всем окрестным лесам и болотам с егерями да гончими? Если так, то вскоре тут может разыграться та ещё семейная драма…
– Т-так разреши. – Глендауэр-младший обезоруживающе улыбнулся. – Б-боюсь, я не смогу запомнить… к-клянусь п-пеплом и в-вереском, это не пот-тому, что я т-тебя п-презираю или с-считаю с-себя в-выше д-других.
Элмерик знал, что никто не будет разбрасываться подобными словами. Пеплом и вереском в Объединённых Королевствах и близлежащих землях клялись с незапамятных времён. Поначалу это была нерушимая клятва чародеев, но потом её стали использовать и простые смертные – в особых случаях. Считалось, что если давший такую клятву нарушит её, то тотчас же превратится в прах. Видимо, несправедливое обвинение задело великана за живое…
– Да пошёл ты! – фыркнул Джеримэйн. – Сложно ему, гляди-ка! Не привык напрягаться и думать головой? Это потому, что вам, богатеям, с детства всё слишком легко достаётся!
Здоровяк в недоумении захлопал глазами. Казалось, он не мог взять в толк, из-за чего его пытались оскорбить.
– П-п-прости, если я чем-то задел т-т-тебя… – Он опустил взгляд и покраснел до кончиков ушей. От волнения гигант начал заикаться гораздо сильнее, а его глаза предательски заблестели. Элмерику показалось, что Глендауэр-младший сейчас расплачется от обиды, и он сжал кулаки. Сынок лорда, несмотря на свои внушительные размеры, выглядел совсем безобидным. Простоватым – да. Но уж никак не заносчивым.
– Тебе, Джерри, неплохо бы самому поучиться манерам, – процедил Элмерик сквозь зубы. – Слышал, небось: даже гадюка – и та жалит, лишь когда на неё нападают. А ты, выходит, хуже гадюки.
Бард подошёл к кровати, на которой развалился маленький наглец, взял его холщовый мешок с пожитками и сбросил на пол. Джеримэйн от негодования аж побагровел, ловя воздух ртом, как рыбина, выброшенная на берег. В мгновение ока он спрыгнул с кровати и подошёл к Элмерику, сжимая кулаки.
– Смотрите-ка, кто тут у нас растявкался! – Он задумался, будто подыскивая оскорбление пообиднее. – Щенок!
– Зато от меня не воняет мокрой псиной, как от некоторых, – поддел его бард, зажимая нос пальцами.
Это было не совсем так: одет Джерри был хоть и бедно, но чисто – ну, насколько это возможно для мальчишки его возраста и положения. А то, что волосы были мокрые и свисали некрасивыми сосульками, так и Элмерик после прогулки под дождём выглядел ничуть не лучше.
Противник в ответ прошипел нечто совсем невнятное, взял барда за грудки и занёс кулак, но ударить не успел. Четвёртый обитатель комнаты, всё это время стоявший у окна и не вмешивавшийся в чужие ссоры, вдруг оказался совсем рядом с драчунами и крепко схватил Джерри за запястье.
– Перестаньте немедленно! – Его голос прозвучал