возлагалась обязанность «наблюдать нравственное состояние римлян», чем они и занимались с озабоченностью. В тот день Красс привычно начал высказываться о поверхностном преподавании красноречия на латинском языке, возмущался существующим уровнем образования юношей и их поведением:
– Когда я смотрю на нынешнюю молодёжь, с ужасом понимаю: чем славнее жизнь наших предков, тем позорнее нерадивость потомков. Новшества, творимые вопреки обычаю и нраву предков, представляются неправильными и нежелательными.
Он убеждал сенаторов, что появление в Риме учителей латинского красноречия, «не имеющих об этом чудесном предмете представления», чревато опасными последствиями в обществе. Предлагал особым указом запретить содержание ораторских школ с такими учителями, а «тем, кто привык посещать их, говорить, что это позорно».
Сцевола рассказал Крассу о Марке и попросил уделить ему внимание. На следующий день юный Цицерон стал учеником знаменитого оратора.
Посещая дом Красса, расположенный в Палатине, самом богатом квартале Рима, Марк Цицерон не переставал изумляться его впечатляющим размерам и роскоши внутреннего убранства. Вместительный зал-прихожая, вестибул, сверкал белизной алебастровых стен; на полу выложено мозаичное изображение богини домашнего преуспевания Салюты – салютация, или традиционное приветствие входящему в дом.
При входе в главное помещение – атриум, где происходили важные события: заключение браков, наречение именем младенцев, погребальные обряды, приём клиентов, – стояло высокое супружеское ложе с кожаными головными валиками, убранное дорогими тканями. У каждого из супругов отдельные спальни, а эта являлась данью предкам и символизировала крепкую римскую семью.
Внутри атриума сумрачно – через квадратное отверстие в потолке просматривалось лишь небо. А когда становилось совсем темно, зажигали настенные светильники, лампадарии, питающиеся от прогорклого оливкового масла. Мозаичный пол здесь светлых тонов. Марку нравились изображённые на нём птицы в полёте и лесные звери, особенно дикий кот, охотящийся на зазевавшуюся куропатку. В углу, как было заведено исстари, стоял бронзового литья бюст хозяина дома. Глядя на него, Марк каждый раз отмечал, что у Луция Красса выдающийся лоб и безжалостный к врагам Рима взгляд. В центре атриума находился очаг, олицетворявший семейный быт, уют – то, что было так дорого любому римлянину. В холодное время года прокопчённый десятилетиями очаг оживал, направляя дым к выходу через дыру в потолке.
Деревянный шкаф в виде храма, с треугольным фронтоном и двумя поддерживающими его колоннами, как и спальное ложе, стоял у входа в атриум. Это домашнее святилище с восковыми изображениями семейных предков римляне называли ларарим.
Каждое утро, как в тысячах римских домов, глава семьи, обязательно в синем одеянии, совершал обряды в честь ларов, божеств-покровителей семьи, возлагал в чашу подношения, затем возжигал благовония и произносил молитвы…
Деревянный