и лег, чуть ли не поперек кровати, всем своим видом приглашая меня в капкан своих лап.
Ага, уже разбежалась. На диване посплю.
Дыхание у него ровное, спокойное, но по напряжению мышц, подчеркнутыми отблесками луны, я понимаю, что спит он сейчас чутко, не глубоко. И даже в такой интимный момент, как сон, Амиран выглядит как задремавший огнедышащий дракон, от которого за версту веет смертельным жаром.
Невольно, я подбираюсь все ближе и ближе к эмиру.
Разглядываю каждую мышцу, акцентируя внимание на самой боевой и живой из них. Амиран шумно выдыхает во сне и слегка сгибает одну ногу в колене, подаваясь бедрами вперед. Косые мышцы живота Амирана напрягаются, заставляя меня сомневаться в том, что он спит. Я вся дрожу, с опаской скользнув взглядом по дорожке волос, частично прикрытой белой простыней. Ткань не скрывает очертания внушительных размеров органа, с которым мне пришлось познакомиться еще ближе.
Сглатываю скопившую во рту слюну, вспоминая, его требовательное «оближи» и ощущаю, как сердце в груди заходится неистовым галопом.
Это похоже на наваждение. Голод. Безумие. Помутнение, болезнь, пробудившийся инстинкт.
Я ненавижу его.
Луна перемещается и теперь свет от нее подсвечивает красные полосы от моих пальцев, оставленные на предплечьях Амирана. Мой взгляд падает на зеркало у изголовья кровати. Не выдерживая бури переполняющих меня эмоций, я хватаю вазу с туалетного столика и борюсь с диким желанием запустить ее в хрупкую гладь над эмиром.
Он заслужил того, чтобы осколки зеркала впивались в его кожу также сильно, как пепел и песок в мои ступни.
Заслужил.
Заслужил за то, что играл со мной. Изначально врал мне, рисковал мной. Он вынудил, он заставил. В том, что мы с Нейтом уже никогда вместе не будем, виноват только он.
Умудрившись усмирить свой пыл и гнев, я просто ставлю вазу на место и пулей выбегаю на балкон.
Сон не идет, и не пойдет рядом с этим мужчиной. Боюсь, что опять проснусь с его членом между своих бедер и языком внутри.
Жадно втянув ртом влажный ночной воздух, я опускаюсь на подвесную качель из плетеных веревок, установленную на балконе. Не знаю, сколько проходит времени, пока я просто раскачиваюсь вперед и назад. Ритмично работаю ногами, крепко держась за толстые тросы и наслаждаюсь слабой имитацией полета.
Вздрагиваю всем телом, когда раздражающий щелчок зажигалки выводит меня из расслабляющей медитации, вызванной умиротворяющим покачиванием.
– В постель, tatlim. Быстро, – низким и вкрадчивым тоном, вновь приказывает Амиран.
Проснулся, черт. Не спится Анмарскому дьяволу, мать его.
– У меня бессонница. Я хочу побыть здесь, – противостою ему я, не собираясь потакать прихотям и приказному тону наследника. – И не кури мне в лицо, – жестче добавляю я, втянув носом аромат насыщенных табаком и терпких сигарет. В горле мгновенно начинает першить, в легких саднить.
– Сбавь тон. Много себе позволяешь, – предостерегает Амиран. Я знаю, что он стоит