сие находится посередине
между двумя крайностями.
– Как они ходят на таких каблучищах?!
Как они сохраняют равновесие?!
– У них центр тяжести в другом месте.
Плюс
Дождь лил, как обычно. Про такое принято говорить, что он лил как из ведра. Это в старых газетах так обычно и писали. Газетный штамп. Банально, ёлки-иголки, однако в данном случае, увы, верно. Как из ведра. Именно так он и лил зараза! И грохотало от души. А вот как этот грохот описать, в газетах не придумали.
Гроза началась не очень давно. Но уже сейчас молнии сверкали, словно на картинках из греческой мифологии, когда Зевс, от нечего делать, гонял по небу на своей колеснице, как стритрейсер туда-сюда и разил огненными стрелами своих врагов и всех, кто под горячую руку попадётся. Красиво. Вот только сыро и неприятно. В общем, как обычно, ёлки-иголки.
Гроза. Как там у Тютчева? «Люблю грозу в начале мая?»
Я погладил свой автомат. Игра слов. Я люблю свою «Грозу», в смысле автоматно-гранатометный комплекс «ОЦ-14». Этот ствол спасает в любой месяц, в любой день и даже в любую ночь. Выручает меня мой любимый автоматец, созданный умными головами на Большой земле где-то в девяностые годы прошлого века на базе «АКСУ», ох, выручает. И ведь не только в мае, ёлки-иголки.
Впрочем, когда сидишь на дереве, а вокруг стая слепых собак, полюбишь что угодно, хоть обрез двустволки, хоть самопальный пугач. В этом случае на календарь и смотреть не будешь. Май на дворе или январь. А тварям этим что ливень, что гром – всё нипочём. Для мутантов Зоны отчуждения – это всего лишь обычное и вполне привычное явление природы. Они и к Выбросу аномальной энергии привычные, что им какая-то гроза?
Кому пришло в голову назвать этот автомат «Гроза» – не знаю, врать не буду. Но я считаю его настоящей грозой мутантов и прочих нехороших образований Зоны, включая бандитов, мародёров и остальную перхоть.
Я поудобнее перехватил своё верное оружие, пытаясь через оптику разглядеть, что происходит в округе. Обзору сильно мешал дождь. А сидел я высоко. Типа, высоко сижу, далеко гляжу. Впору съесть пирожок, которого у меня не было. Я почувствовал, как заурчало в животе. Ёлки-иголки, да как же есть-то хочется! До тошноты. Жирного, горячего и острого. Ну и того, чего к этому полагается. Того, без чего это горячее и вкусное только слепые собаки едят.
В эту ходку я, в целях экономии веса снаряжения, съестного почти ничего не брал, думал быстро обернусь. Не тут-то было, ёлки-иголки. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. С утра я плотно позавтракал, а к вечеру рассчитывал вернуться. Тут ходьбы-то. А то, что брал, уже слопал. Да кофейку сварил, поскольку не могу без него. Вот и вся еда.
Урчание стало громче. И рот наполнился слюной, как только представил себе кружку с бежево-коричневатой шапкой пены. Ну не могу я без кофе, хоть режьте! И обязательно сигаретка к этому ароматному напитку. Ох!
Я поёрзал, удобнее устраиваясь в развилке высокого дерева, непонятного происхождения. Листочки у него были берёзовыми, хоть веник для бани вяжи. А вот кора от какого-то хвойного, как у сосны, что ли. Но в баню с таким веником лучше не ходить. Во всяком случае, я бы не стал рисковать. Да и вообще, не знаю я, не ботаник, не разбираюсь ни в хвойных породах, ни в деревьях-мутантах. А вот в обычных мутантах, обычно, да, обычно разбираюсь, да, ёлки-иголки. Именно такие порождения Зоны меня на дерево и загнали.
Стайка слепых собак в десяток голов появилась неожиданно, а с ними в одиночку можно справиться только с какой-нибудь высокой точки. Вот деревце-то и сгодилось. Взлетел на него, как в кинокомедии, даже не понял, как на вершине очутился. Одного пса удалось убить, одного просто подстрелить – он до сих пор сипел, пытаясь отползти от дерева подальше – остальные покружили, покружили, да и разбежались, когда поняли, что меня им не достать. Они ж не дураки, под выстрелами тусоваться.
В общем, дёшево отделался. Сидеть было удобно, спускаться не хотелось. Однако, слазить всё же надо, пора возвращаться. Напоследок необходимо было осмотреться, да вот только погода не способствовала нормальному обзору.
Вдруг моё внимание зацепилось за какое-то движение неподалёку. Буквально боковым зрением увидел сквозь пелену. Потом появился и звук.
А движение для Зоны было непривычное, очень непривычное, ёлки-иголки. Потому что двигалось там что-то механическое.
Бинокль висел на шее под курткой, но доставать его, сидя на дереве, было неудобно. Так что я просто приложил к глазу оптику.
Ёлки, твою мать и иголки! Это был мотоцикл. Мотоцикл! В Зоне отчуждения! И он ехал. Да что там ехал, мчался! Я уже слышал рычание старенького двигателя. В этой технике я разбираюсь, в общем-то, как псевдогигант в балете, но, тем не менее, смог опознать в мотоциклетке «ИЖ». Наверное, даже «Юпитер». Потому что других модификаций я не знал. А! Вру. Ещё «Планету» помню. В общем,