Чур, меня, чур!»
Призраки скрылись под землей. Третий раз ухнул филин. Путник вздрогнул. Невольно перевел взгляд на ясень, но птицу не увидел. Как не увидел более и развороченной могилы. Прелая осенняя листва покрывала вековое погребение. От виденного им только что действа не осталось ни следа.
«Эх-ма! Привиделось что ли от усталости?» – подивился он.
«Не привиделось», – ответила очнувшаяся дева.
«Чего ж ты падаешь, бойкая? Еле успел свечу перенять», – пожурил ее легонько.
«Того… – ответила дева, не отводя взгляда от могилы, – …матушка моя была…»
«Да, неужто?! – засомневался путник. – А каторжник, стало быть, батюшка?»
«Не ведаю, кто…» – обиделась на насмешника дева. – Видишь, куда она землю из могилы отбросила? Прямиком мне под ноги!»
«Может, она тут и лежала, а мы не заметили?» – опять засомневался путник. Ударил сапогом по темнеющему на ступени кому, да скривился от боли. Осыпалась земля, ослепительно заблестело чистое золото.
«Ох, чудо небесное!» – восхитился путник, прикрывая глаза от яркого блеска.
«Я жить здесь стану! – топнула ногой дева. – Матушка знак мне дала!»
«Почему тебе? Может, нам обоим?» – загорелись лукавым огнём глаза путника. – А выходи-ка ты за меня замуж, милая девушка» – сказал и поцеловал ее крепко-крепко.
– Это была только начало… – сказала Берта, останавливаясь у кухонного стола. – А почему ты ни разу меня не перебил?
Удивленно пригляделась к внуку. Но Дроня сладко спал, откинувшись на спинку стула, а пирог в тарелке совсем остыл.
Пригубив коньяк, Берта на цыпочках подошла к мальчику. Нагнувшись к детскому уху, нежно пропела:
– А для притворщиков я ничего повторять дважды не буду! И не проси!
– Ну, ба, – заныл Дроня, потирая ухо. – Чего разбудила-то?
– Если б спал – не пробудился бы, но у тебя предательски дрожали ресницы – ты подглядывал за мной.
– И чего?! – надулся мальчик, отодвигая тарелку с пирогом подальше от себя. – Скукотень начало слушать. Когда самый трэш-то начнется?!
Берта пьяно рассмеялась, доливая алкоголь в бокал. Выпила, пошатнулась, но вовремя ухватилась за спинку стула.
– Может, сядешь? – предложил Дроня, – глаза устали за тобой бегать.
– Пожалуй, присяду, – Берта с удовольствием плюхнулась на подставленный стул.
– Трэш! – торжественно объявила заплетающимся языком.
* * *
– Через некоторое время урочище вновь ожило. Обосновалась там семья из четырех человек: глава семейства – Андрей Мякиш, жена его беременная Агриппина, сынок шести лет – Андрошка-младший. В подмогу взяли кузнеца Курта да горничную Катерину, рыжую бестию.
– Постой, дядька Мякиш и есть предок нынешних нас?
– Он и есть, прости господи! – Берта быстро перекрестилась, чем очень удивила Дроню: она ведь никогда не отличалась особой набожностью,