свидетельству военного министра В.А. Сухомлинова события быстро развивались и становились необратимыми: «Дальнейший ход событий принял характер большой скоротечности. Около полуночи с 16/29 на 17/30 июля Государь император вызвал меня к телефону из Петергофа, вследствие полученной им телеграммы от императора Вильгельма. Государь передал мне содержание этой телеграммы. В ней Вильгельм просил Государя “прекратить” нашу частичную мобилизацию, но о прекращении такой же в Австрии ничего не говорил и не обещал принять меры к тому, чтобы держава, первая приступившая к тому же образу действий, от этого отказалась.
Так как я несколько дней Государя не видел, то этот разговор по телефону меня, понятно, поразил. За кулисами должен был находиться кто-нибудь, с кем Государь советовался и в правильности советов которого Николай II, однако, усомнился. Если бы у него явилось самостоятельное решение исполнить желание Вильгельма, ему следовало отдать об этом прямое приказание – мобилизацию отменить.
Но Государь на такой шаг не решался, по моему мнению, потому, что это не отвечало взглядам конфиденциального его советчика. Такое положение “между молотом и наковальнею” заставило его принять среднее решение: “нельзя ли приостановить?”
В телефон же мне пришлось доложить, что мобилизация не такой механизм, который можно было бы, как коляску, по желанию приостановить, а потом опять двинуть вперед. Что же касается отмены частичной мобилизации, то если бы последовало именно такое повеление, я со своей стороны считал долгом доложить, что после того потребуется много времени, чтобы восстановить нормальное исходное положение для новой мобилизации четырех южных округов.
Поэтому я просил Государя, ввиду важности вопроса, потребовать еще доклада по этому предмету начальника Генерального штаба. На этом наш разговор и прекратился.
Через некоторое время мне позвонил генерал Янушкевич и доложил о разговоре с Государем, причем его ответ совпадал с тем, что и я докладывал Государю.
А так как ни Янушкевич, ни я, таким образом, повеления о прекращении нашей частичной мобилизации не получили, то никаких распоряжений делать не имели права. Частичная мобилизация против Австро-Венгрии решена была не одним Государем самостоятельно; для этого он созвал совещание в Красном Селе 12/25 июля. При таких условиях, помимо министра иностранных дел, Николай II очевидно не мог решиться отменить свое повеление.
В данном случае решение вопроса находилось в руках руководителей политики и тех закулисных сил, контроль которых был для меня недоступен»[74].
Можно также утверждать, что императрица Александра Федоровна и ряд царских министров не желали войны. Против возможной беды предостерегал и «друг семейства» Григорий Распутин, который находился в это время у себя на родине в селе Покровское в Сибири (после покушения на его жизнь Гусевой и нанесения ножевого ранения в живот), следующей телеграммой почти мистического содержания: «Милый друг! Еще раз скажу: грозна