веревочкой.
– Два года мне мозги пудрил, а сам…
– Марья, Марья, только не надо перекосов, а то давление опять подскочит… Ты лучше расскажи, как встретились мы с тобой…
– Так в больнице встретились, судьба видно. Допился он до ручки, мне потом бабы рассказывали, что полгода его трезвым не видывали, поставит браги флягу и пьет… Вот в больницу и угодил. Язва… Крови много потерял, с того света, считай, вытащили. А я приехала подругу навестить. Она мне и говорит: «Загляни вон в ту палату, там мужик из нашей деревни лежит, тяжелый, умрет, наверное…» Вот я и заглянула себе на беду…
– Какая беда-то, Марья, какая беда? Четверть века уж живем, и все у нас тип-топ… Старая любовь не ржавеет… Жалко, что прихварывать ты начала, да и я не орел…
Марья пересела на диван и, подложив маленькую подушечку, прилегла:
– Устала я, прилягу, вы уж тут без меня пейте, ешьте…
Я пересела поближе к ней и задала главный вопрос, который так мучил меня в последнее время:
– Тетка Марья, неужели это можно простить?
– А чего ж не простить… Если любишь… Особенно, если такой…
И я увидела на ее губах загадочную улыбку.
А мне летать охота…
За окном ранние сумерки, в семье Даньки полнейшая идиллия – мама вяжет носки, сам Данька торчит в телефоне, папа укладывает в рюкзак необходимые инструменты, ему завтра ехать в командировку, в райцентр, откуда он родом.
Бабушка Маня дает отцу наставления:
– Ты, Гоша, к тетке-то Тамаре обязательно зайди, я ей брякну, что ты в родных краях будешь…
– Да я не представляю, где она и живет-то, недавно же переехала…
– Здравствуй, милый… На аэродроме живет, смотри новые-то дома, у нее пятый…
Данька, вроде бы совсем не вникающий в то, что происходит в комнате, срывается с места:
– Ба, ты о чем? Какие дома на аэродроме? Там должен быть вокзал, взлетная полоса, а ты о чем? Дома какие-то…
– А о том я, о том, ты не встревай, чего не знаешь!
– Как это я не знаю? Какой там аэродром, сроду не было!
– С твоего роду, конечно, уже не было, а с моего – был всегда. Мы на самолетах в областной центр за сорок минут добирались, не то, что теперь…
– Ба, с этого места давай поподробнее… Что за аэродром там был?
– Да обычная тесовая избушка на краю поля, самолеты, их еще кукурузниками звали, да посмотри, если интересно, в кино наш аэродром снят, в «Афоне»…
Данька отцепился на время, а, заметив, что бабушка улеглась, подсел к ней:
– Ба, а ты летала на этом «кукурузнике»? Расскажи…
– Так чего рассказывать-то? Обычное дело, садились, как в автобус, в салоне две деревянные лавочки вдоль бортов, под ними всякий груз напехан, тут же и пилот, никакой кабины, все рядом. Летим и летим, невысоко, внизу все видно, комбайны, трактора, бабы картошку копают…
– И ты не боялась?
– А чего бояться-то, встречных машин нет… Потряхивало только, когда в ямы-то