драмы были князь Феликс Юсупов, Пуришкевич (бывший реакционер, который вел кампанию против Распутина при открытии Думы) и великий князь Дмитрий Павлович. Роль последнего была чисто пассивной; его присутствие означало, по-видимому, лишь согласие на поступок, в котором они все трое видели исполнение судебного приговора. Говорят, что Распутин, находившийся под особой охраной полиции, будто бы предчувствовал опасность, и князю Феликсу, приехавшему за ним в своем автомобиле, с большим трудом удалось убедить его поехать к нему в Юсуповский дворец. Там его ожидал ужин в стиле Борджиа, с отравленными пирожными и вином. Распутин отведал того и другого, но ничто на него не подействовало. Тщетно прождав действия яда, князь встал и под каким-то предлогом поднялся по маленькой винтовой лестнице в комнату верхнего этажа, где его ожидали великий князь, Пуришкевич и врач. Взяв у великого князя револьвер, он вернулся к Распутину, и в то время как тот рассматривал старинное хрустальное распятие, висевшее на одной из стен, выстрелил ему в левое плечо. Услышав выстрел, трое других сошли вниз, и доктор констатировал начало предсмертной агонии. Тогда они вышли, чтобы распорядиться о перенесении тела. Но Распутин не умер. Он встал, бросился на князя Феликса в ту минуту, когда тот, вернувшись в столовую, наклонился над ним, и выбежал через коридор во двор. Здесь его пристрелил Пуришкевич. Тело было затем отвезено в автомобиле на Крестовский остров и брошено в прорубь в Неву. По кровавым следам на снегу оно было обнаружено на следующий день. Несколько дней спустя Распутина ночью похоронили в Царском Селе в присутствии императора, императрицы, митрополита Питирима и Протопопова»[139].
Однако английский посол о многом умалчивает. Между тем, другой оставшийся за кадром соучастник убийства, друг князя Ф.Ф. Юсупова-младшего, английский начальник английской секретной миссии в Петрограде С. Хор, пытаясь позднее оправдываться, ссылаясь на якобы совершенную заговорщиками досадную ошибку, указывал, тем не менее, четкое место преступления и другие детали. В опубликованном позднее материале в русской эмигрантской газете «Возрождение» он отмечал: «Я глубоко ошибался, полагая, что это убийство уничтожит “темные силы”. Я не понял, какую опасность представляет такой неожиданный удар, нанесенный скрипучим колесам государственного аппарата. Политическое положение приняло такой оборот и общественное мнение достигло такого болезненного возбуждения, что неизбежно такое событие должно было увеличить болезнь страны, вызвать еще большие страсти. Повторялась старая история “ожерелья Королевы” и убийства герцогини де Прален. Когда политический кризис назрел, нет ничего более опасного, как преступление или политический скандал. В тот самый момент, когда надо было усилить авторитет власти, а не ослабить его, произошел взрыв, который поколебал до самых оснований структуру власти»[140].
Шпион С. Хор явно лукавил. Последствия тайной акции ему были