ойное пение под барабанную дробь дятлов. Небо висит синим покрывалом над сонным воскресным городом. А на окне красуются пушистые лиловые шапки сирени, повествуя о чем-то важном.
Мелкие цветы перешептываются друг с другом и глядят через стекло, склоняя нежные лепестки, будто приглашая войти внутрь. Грустно увядая от прямого солнечного света, сиреневые ветки устало роняют листья, требуя взамен чудного сладкого аромата тени и глоток холодной воды напоследок.
Ласковый майский ветер обнимает верхушки деревьев, путаясь в именах и разнося по городу сладкий пьянящий аромат яблоневого цвета. Шелковые круглые лепестки падают на землю белым снегом. Скоро здесь появятся первые ранетки. Их нежно коснется теплое солнце, а его лучи ярко нарумянят еще зеленоватые плоды.
Город преображается весной. Становится уютным и приветливым. В то время как зимой он хмурит пушистые снежные брови и прогоняет людей метелью с угрюмых улиц. Весна осторожно, но настойчиво приглашает на чашку лавандового чая теплое лето, предвкушая июньский запах только что распустившегося шалфея и созревшей земляники.
Девушка не решается войти. Еще немного постоит здесь, чтобы привыкнуть окончательно к тому, что это место стало другим. В этих кирпичных стенах за деревянным крыльцом и печальными глазницами окон с облупившейся белой краской на рамах не осталось и следа от вчерашней жизни: кипящей, волнующей, счастливой.
Озорной бродяга-ветер все еще хулиганит, перебирает волосы, пробегается по лицу и взлетает ввысь, чтобы пошелестеть только что проклюнувшимися хрупкими листьями. Колокольчики над дверью приятно шумят, маня и одновременно отталкивая.
Хрупкая девушка поправляет берет, одергивает коричневое драповое пальто, делает глубокий вдох и подходит к крыльцу. Колокольчики звучат громче, радуясь долгожданному гостю. Ах, как же давно здесь их не было!
Эльза сдвигает половицу, достает ключ и вставляет его в замочную скважину. Рука становится тяжелой и отказывается отворять дверь. Но никто не говорил, что будет легко. Она оглядывается по сторонам, нет ли кого поблизости, кто мог заметить ее нерешительность. Никого. Только птицы, деревья и шкодливый ветер, что все еще гуляет на ее коже.
Она сильнее сжимает ключ и поворачивает его. Дверь скрипит и медленно открывается, выпуская на волю аромат сирени, затхлости и типографской краски. Девушка переступает через порог, одергивает зацепившееся платье и проходит внутрь. Кажется, здесь ничего не изменилось. Все, как всегда. Но только она знает, что все тут теперь иначе. И все же каждый уголок остается знакомым и родным.
Вот недочитанная книга на прямоугольном столе у стеллажа, забитого другими книгами и словарями. Вот журнал учета рядом с шариковой стеклянной ручкой, стержень которой наполовину прозрачный, но вторая половина еще наполнена синими чернилами. Вот круглые очки в пожелтевшей оправе, которые, кажется, только что помогали прочесть мелкий текст перевернутой страницы. А здесь на стуле за прилавком висит поношенный свитер с катышками на рукавах, от которого все еще пахнет дедушкиным виргинским табаком.
Он проникает в нос и щиплет слизистую. Глаза слезятся, но Эльза пытается сдержать солоноватые горячие капли. Она понимает, что виной тому не щекочущий нос табак, а совсем другое. Она спешно вытирает скатившуюся по щеке слезу, словно боясь показаться слабой самой себе. Девушка закрывает недочитанную книгу и прижимает ее к груди.
Работы много: надо перетряхнуть книги, вытереть пыль, вымыть полы и освободить от мучений увядающий сиреневый букет. Но Эльза не торопится. Времени у нее целое лето. Она проходит к стремянке, стоящей у высоких полок и присаживается на одну из ступеней. Она бывала здесь тысячу раз. Забегала после обеда, чтобы помочь дедушке по работе, пока тот беседовал с каким-нибудь покупателем.
«Она еще не готова», – однажды сказал он одному из пришедших. Только тогда она видела дедушку строгим и серьезным как никогда. Высокий мужчина накинул светлый капюшон и быстро ушел, опустив голову так, что Эльза не разглядела его лица. Она лишь заметила, что тот был крайне обеспокоен. Он даже ничего не сказал на прощанье, что выдало его грубость и невоспитанность. В основном покупатели были вежливы и могли подождать еще пару дней, пока не доставят заказанную книгу или словарь иностранных языков. А доставка сюда, бывало, задерживалась.
Некогда уютная и светлая книжная лавка Ричарда Уитемхайма сегодня приобрела оттенок скорби и печали. Впервые за три месяца Эльза решилась сюда прийти. Мисс Бейкер уже немолода и не может содержать магазин в его первозданной чистоте и порядке. Зато она прекрасная женщина, взявшая опеку над Эльзой до ее совершеннолетия.
Девушка вздыхает и перед ее глазами в который раз возникает одна и та же картина: сморщенная пигментированная рука любимого дедушки протягивает ей крохотную шкатулку. Она проста и не имеет никаких изысков, местами потерта. Дедушка тяжело дышит, лежа в прохладной постели. Его тело уже не греет мягких простыней.
– Открой ее, – говорит он хрипловатым голосом и тихонько покашливает.
Эльза открывает шкатулку и достает заржавевший от времени ключ.
– Никому