тело сковало какое-то тяжелое гнетущее чувство. Я ощущал, будто нечто невидимое, неразрывно связанное со мной, лишает меня последних сил и, подобно камню, тянет вниз, в черную бездну, конца которой не было видно. Затем сон поменял свой ход. Передо мной предстала девочка, та самая, с которой я познакомился сегодня в кафе. Она снова лукаво улыбалась мне, стоя в своем платье с кружевными манжетами, и небрежно держала правой рукой потрепанную куклу. Внезапно она протянула ко мне другую руку, медленно разжала ладонь, и на светлом полотне ее тонкой кожи я увидел уже знакомую мне брошь. Девочка засмеялась.
Налетевший порыв ветра всколыхнул детское платье, и оно вдруг начало блекнуть, рассыпаться прямо на глазах. А вместе с ним обращалась в тлен и плоть ребенка.
В ее позе ничего не изменилось, но образ, что я видел, постепенно таял, превращая милую улыбку в презрительный оскал оголенного черепа. Через миг напротив меня вместо прелестного дитя стоял ветхий скелет с обрывками одежды на грязных костях, который все еще показывал найденную мной брошь. У него больше не было глаз, но даже так меня не покидала уверенность, что он все еще наблюдает за мной. Неподвижный, порабощенный смертью, но при этом хранящий в себе остатки некогда яркого сознания. Существо, спрятавшееся где-то меж светом и тьмой.
Не пробуждаясь, я содрогнулся всем телом от нахлынувшего ужаса. Я стал пленником в своем же собственном сне, не в силах сбежать, даже если бы захотел.
Картина снова изменилась.
Теперь я узрел невероятной красоты девушку. На вид ей было чуть больше двадцати лет. Она находилась в просторной, украшенной шелками и резной мебелью комнате.
Напротив нее, задыхаясь от злобы, стоял мужчина. Левую руку он прижимал к своей щеке, и сквозь пальцы его густыми темными потоками не переставала изливаться кровь. Лицо, обрамленное черными, чуть вьющимися волосами, было бледно, а глаза блистали гневом.
Замершая от страха девушка судорожно сжала рукоять небольшого ножа, который все это время держали ее хрупкие пальцы.
Вскоре несколько грубых сильных рук схватили ее и потащили по бесконечным коридорам все ниже, туда, куда уже не проникал солнечный свет. Затем, проведя сквозь мягкую мглу и бросив на холодный пол, словно бесполезную, ненужную более вещь, ее запястья сковали ржавыми неподъемными цепями в тесной келье, прямо в центре темницы. Масляную лампу, единственный источник света, тут же унесли. Девушка осталась одна в своей железной клетке. Сам воздух этого места был пропитан болью и страданием. И хотя вокруг стояла непроглядная тьма, не позволявшая что-либо увидеть, она отчетливо слышала крики и стоны умирающих рядом узников.
Она вдруг осознала, что именно здесь, в грязи, смраде смерти и немытых людских тел, объятой непроницаемым мраком, ей и суждено провести последние часы своей жизни. Слезы потекли по ее щекам, но она, стиснув зубы, не издала ни звука.
Проведя рукой по дорогому, уже изрядно изношенному платью, в которое была облачена, она соприкоснулась