была непроста.
Зная паршивый, склочный характер своего заместителя по воспитательной работе, он ломал голову, как сгладить возникший конфликт. И решения пока не находил. Куделин, если еще удастся его уломать, непременно потребует, чтобы Доронин и Чирков публично извинились. Офицеры этого не сделают, прекрасно понимая, что после извинений примирения не наступит.
Куделин, напротив, усилит нажим, почувствовав слабость оппонента. Такова его натура – безжалостно давить неугодных, подминая под себя, заставляя испытывать постоянную от него зависимость.
Если же не предпринимать ничего, то завтра в вышестоящий штаб полетит такая бумага, что реально встанет вопрос о немедленном увольнении Доронина и Чиркова.
Убедить Куделина не делать этого он, Смирнов, не сможет. Приказать? Тот тут же обжалует приказ. Вот, блин, загнали тоже занозу в часть. Быстрее продвигали бы его, что ли, выше, пока он здесь все не развалил своими интригами…
Значит, все же придется обратиться к Петровичу – генерал-полковнику Седову, – заместителю Главкома Сухопутных войск. Они были в дружеских отношениях еще с Афгана, когда капитан Смирнов прикрыл собой командира дивизии генерал-майора Седова, приняв на себя три пули душманского снайпера. После этого случая генерал чувствовал себя обязанным Смирнову.
Придется поставить Куделина в известность, что и он, Смирнов, может в случае необходимости сильно огрызнуться, сломать карьеру своему заму. Это был некрасивый ход, но вынужденный. Иначе сохранить Доронина и Чиркова для армии ему не удастся. А терять этих парней не хотелось.
Приняв решение, подполковник Смирнов направился в штаб, поднялся на второй этаж, зашел в кабинет своего заместителя, который ждал прихода командира, выполняя приказ.
Утром на разводе о вчерашнем происшествии не было сказано ни слова. Это обстоятельство удивило многих. Но более всего офицеров строевой части.
Никакого рапорта, докладной в вышестоящий штаб по линии майора Куделина не поступило.
Это было по меньшей мере странным. Все ожидали, что Доронина и Чиркова как минимум до окончания разбирательства и повторного суда чести отстранят от исполнения служебных обязанностей, но этого не произошло.
Не произошло ничего, и причин такого неожиданно спокойного исхода никто не знал, за исключением, естественно, Смирнова и Куделина.
Суд же вообще перенесли на неопределенный срок.
Жизнь продолжалась.
Доронин с Чирковым, как и остальные командиры подразделений, готовились к отправке в запас отслуживших положенное военнослужащих и к приему молодого пополнения. Сержант Шульгин увольнялся тоже, и это, в какой-то степени, смягчало противостояние. Но только смягчало.
Утром Костя, хоть и чувствовал себя еще неважно, стал собираться.
Анна Сергеевна поинтересовалась:
– Куда направляешься? К Эдику? Сам же обещал, что будешь отходить от пьянки?!
– А я что делаю? Не прошу же водки и денег не прошу. И не к Эдику иду, просто прогуляюсь