весь кабинет до самой макушки заполнился пронзительным женским визгом и перепуганная девушка стрелой бросилась к мужу.
– Т-там! – заикаясь и давясь испугом, она указала пальцем на шкаф. – Т-т-там покойники! Все одинаковые! Висят! Повешенные! Люк!!! – Наташа схватила супруга за плечо и стала трясти его. – Их повесили!
– Ну вот, я же говорил! – полным укоризны голосом проговорил Соломон Яковлевич и полез в нагрудный карман за зеленой трубочкой. – Эх, Наташа, Наташа! Не бережете вы ни себя, ни нервы, что в вашей ситуации не одно и то же.
Он некоторое время смотрел на трубочку, а затем с торжествующим видом сунул ее на место.
– Итак! Сейчас, Наташенька, – он опять выгнул брови дугами и сделал глаза большими, – вы увидите, как ваши любимые покойники оживают! И не только это, – его лицо приняло загадочное выражение. – Вы увидите себя!
– То есть? – недоверчиво переспросил Люк. – Увидим себя?
– Если быть точным, то свои родные тела, – проговорил доктор и направился к противоположной стене. Здесь он легко откатил стеллажный шкаф в сторону, и за ним открылся коридор без дверей и окон, в глубине которого угадывалось какое-то движение. – Знаете, полезно иногда бывает взглянуть на себя со стороны!
В дальнем конце открывшегося короткого тоннеля суетливо метались рыжие огоньки и степенно шевелись сумеречные тени. Вдруг одним скоком из этой темной мешанины выскочила тележка с высокой рамой, на верхней перекладине которой были закреплены большие вращающиеся крюки. На этих крючьях, как туши в мясном холодильнике, были подвешены две громадные сопливые сосули, которые студенисто колыхались при движении.
– Ага! – почему-то сказал доктор и радостно добавил: – Вот мы и прибыли, точнее – вы прибыли, молодые люди.
Он перехватил тележку на выезде, лихо развернув ее так, что, казалось, желеобразные конусы сорвутся из-под перекладины и шлепнутся на пол двумя огромными скользкими медузами. Но ничего не случилось, сосули отклонились по инерции, волнообразно колыхаясь, и остались спокойненько висеть, а Доктор, семеня ногами, виртуозно припарковал всю конструкцию к столу, на котором недавно сидел и болтал ногами.
– Что ж, есть на что посмотреть, ух! – возбужденно проговорил Соломон Яковлевич и повернулся к молодоженам. – Вот фигура, так сказать, вашей особы, Наталья, не знаю как вас по батюшке, ух, а вот это вы, Люк. Целые и здоровые оба, уф-ух! – Он обтер лоб. – Да вы подойдите поближе, не бойтесь, чего самих себя-то бояться. Уху-хух!
Наташа, тихонько подталкивая мужа вперед, с любопытством уставилась на ту груду студня, где, по уверениям хозяина кабинета, было спрятано ее тело. Люк не очень активно, упираясь, все же нехотя приблизился, и оба они уставились на покрытую живой рябью поверхность подвешенных конусов. Сквозь довольно прозрачную среду дрожащего желе, в котором, будто марево в жару, струились едва заметные потоки, были видны их тела в горнолыжных костюмах, которые висели по стойке «смирно», словно солдатики