матери поставить комод рядом с его кроватью под определенным углом. Она посчитала, что сын впал в бред, но сделала, как тот просил. Эта перестановка позволила Эриксону смотреть через окно другой комнаты, которое выходило на запад. Позже он рассказывал: «Я думал – будь я проклят, если не увижу еще одного заката». Увидев его, Эриксон потерял сознание на три дня.
Очнувшись, он обнаружил, что двигать может только глазами, а говорить – с великим трудом. Почти все его тело было парализовано. Вся та независимость, к которой он стремился в детстве и юности, канула в Лету.
Несмотря на то, что Эриксон был прикован к постели, он сохранил громадный интерес к познанию. Он жил как инвалид, слушая звуки и интерпретируя их значение. Он, например, слушал шаги, стараясь понять, кто идет и в каком настроении. Один из самых важных опытов научения пришел в день, когда семья Эриксона оставила его дома одного. Его тело было приковано к креслу-качалке, и это было лучше, чем лежать. Из этого положения в комнате было видно не очень много, и он хотел быть ближе к окну – так, чтобы хотя бы наслаждаться созерцанием внешнего мира. Пока он сидел и думал, как бы это было – быть ближе к окну, он заметил, что его кресло-качалка начало медленно раскачиваться. Эриксон посчитал это невероятным открытием. Даже просто представляя движение вперед, он смог задействовать некий до этого не распознанный мышечный потенциал.
В течение следующих недель и месяцев Эриксон углублялся в телесные воспоминания, связанные с развитием движений. Он пытался вспомнить, что ощущали его пальцы, когда он держал в руках определенные предметы.
Прогресс происходил медленно, малыми шажками. Сначала он почувствовал подергивание в пальце. Потом он научился сознательно вызывать движения. Затем он научился двигать несколькими пальцами, вслед за этим – совершать ими случайные движения. Позже он разработал специальные упражнения, используя упоры и сопротивления, для того чтобы научиться эти движения контролировать.
Кроме того, Эриксон изучал движения своей младшей сестры, которая только училась ходить. Он разделил ее действия на несколько составляющих, которые постепенно стал развивать сам в себе. Как он пояснял позже: «Я учился вставать, наблюдая, как это делала малышка сестра, – поставить руки для опоры, расставить ноги, поставить колени шире, упереться одной рукой и встать». (Эриксон, 1983, с. 13) Его готовность изучить силу мыслей и связь между мышлением и телом являются ключевыми элементами в его выздоровлении.
После состояния полного паралича и частичной потери речи, одиннадцать месяцев спустя он был способен ходить с костылями и четко говорить. А примерно через два года, осенью 1920 года, он поступил на первый курс Висконсинского университета. Лекции он посещал все еще на костылях, но был преисполнен решимости полностью восстановить свою подвижность.
После того как университетский врач посоветовал ему во время восстановления как можно больше использовать силу мышц, Эриксон решил отправиться в путешествие