к церковной десятине[5]) эти жуткие нравы никак не удалось изменить за одну тысячу лет, то каков же к.п.д. этого блока? Не ноль ли?
Хорошо, взглянем иначе. Сниспустимся из келий спецов по «вакуумной акустике» таки на землю, разыграв драматический сценарий в жёсткой, как и сама жизнь, форме.
Пусть я – купец, и пусть я взял товар на реализацию, но и товар, и судно утонули на Ладоге в жуткий шторм; погибли мои люди, я лишился почти всего.
Приходит ремесленник – производитель и владелец товара, – гнусавит: мол, отдай пять гривен за мои изделия! Он в своём уме? Ну ладно – говорю ему, не ругаясь, – давай поделим риск хотя бы пополам, ведь и я потерял много: главное, и в отличие от тебя, у меня люди погибли! Про неполученную прибыль на Готланде и мои неустойки перед скандинавами уже и речи нет! Тот – вот же нелюдь! – упирается. И что? Мои нервы беспредельны? Ясно, что я спущу его с лестницы, сыновья на крыльце добавят, а челядь донесёт остатки костей супостата до его берлоги, да и дело с концом! А если паче чаяния несусветец вдруг в разборки пойдёт да подельников по цеху зазвать решится в помощь, то ведь купцов в городе поди больше будет, чем ремесленников! – Какое моё убийство его руками? Какое моё рабство? О чём речь? Это ему меня бояться нужно!
Купцы Древней Руси – это матёрые мужики. Им каждодневно приходилось работать в режиме стресса и отбоя от бандитских, гео- и климатических угроз; и в этом постоянном противостоянии с напастями эти ребята, как я понимаю, уже к 20 годам успевали люто заматереть! И что мог сделать средневековый «ботаник», рукастый умняшка против такого двуногого хитрющего «зверя»? А ничего!
Но, согласно якобы древнему документу купцы горькой судьбине не сопротивляясь, как бараны шли на заклание, быв евангельски невинными по сути; корпоративные союзы их не защищали, а личная и цеховая охрана их не отбивала!
Абсолютно не верится, что и казнить купца, и отдать его в рабство (с конфискацией имущества? Или как?) можно было автономными силами какого-либо городского ремесленника! – Это бред! Тут если как бы правосудие и вершилось, то без административного ресурса не обходилось: бандиты киевского князя, дружинники, т. е. до зубов вооружённые рецидивисты, на этих делах имели очевидный гешефт (часть личного имущества несчастного купца), лишь под поручение истца (получив «судебную пошлину») они только и могли обеспечивать силовое решение вопроса. – «Утром деньги – вечером стулья!»
Как это по-христиански!
Как это по-евангельски!
И как эта жёсткая картинка соотносится с реальными (но не школьными) представлениями об истории нашей страны? А вполне себе соотносится, если князь Ярослав был вынужден законодательно прекратить беспредел народных нравов.
Но и ещё: «Не продавать в рабство…» – это что же, людей на Руси за провинность, которую они не совершали (форс-мажор), могли превратить в раба? Продать кому? куда? за сколько?
Как эти правила повседневной жизни ложатся на острое национальное чувство справедливости славян, а также