о которых годами даже не вспоминал.
– Пойдем, Никит, за стол, а то бабуля меня уже семь минут ничем не кормила.
Моя роль в тот первый день оказалась ничтожной. Я просто слушал, почти не вмешиваясь, как они разговаривают, и пришел к выводу, что Сашка этот – нормальный, в общем-то, парень. Простой, веселый, да и к бабушке своей относится явно очень хорошо. Возможно, она сильно перестраховалась с тревогами. Но все же перед уходом я предложил ему завтра прогуляться вместе. Покажу, мол, что да как теперь у нас.
Утром, когда выходил на работу, видел, как Саша поливал грядки, а баба Дуся стояла рядом и налюбоваться не могла на свое долгожданное чудо. Заметив меня, оба приветливо помахали, а я помахал в ответ.
Зарисовка «О художниках»
Всегда завидовал художникам. Только у них есть Дар, дающий полноценную творческую эйфорию. Я могу писать стихи, рассказы, когда-нибудь, возможно, напишу книгу. Умею играть на гитаре, хоть и не слишком хорошо: мне подвластно исполнение всех девяноста процентов песен, которые строятся на повторяющихся ля-минор, ре-минор, ми-мажор, ля-минор. Я никогда не пробовал сочинять музыку, но вполне могу представить этот творческий процесс. Он, безусловно, тоже прекрасен. Но недостижимой вершиной для меня всегда было рисование. Воплощение рефлексии. В самом прямом ее значении! Берешь мир, пропускаешь через себя и выплескиваешь обратно на лист. И там появляется кусок мира с твоим фильтром. Мне больно даже представить себе такую форму самовыражения, как больно смотреть на солнце. И этот талант, как ни прискорбно, мне неподвластен, несмотря на все жалкие попытки. После стадии пропускания мира через себя, процесс тормозится – по причине отсутствия нужных рук, наверное. Кажется, слово «зарисовка» ко мне пришло как отголосок этого нереализованного желания. Я рисую словами. Мысль зреет, медленно набирает силу, разбухает, не дает покоя. И лучший способ избавиться от нее – написать зарисовку. Костыль для тех, кто мир через себя пропускать умеет, но рисовать так и не научился.
– Ты где работаешь? – спросил Саша, когда мы вдвоем шли по улице мимо школы, в которой оба когда-то учились.
– На заводе. Мастером.
– Нравится?
Я погрузился в поиск ответа на пару секунд, а он зачем-то повторил вопрос:
– Тебе нравится работать на заводе мастером?
Я повернулся к нему и натолкнулся на заинтересованный взгляд.
– Знаешь… я особо не задумывался над этим.
– Потому что не хочешь об этом задумываться?
– Скорее всего.
– Понятно.
Уж не знаю, что ему понятно, но настаивать на развитии этой темы не хотелось. Отец работал на том же заводе всю жизнь. Когда я закончил школу, у меня было немного вариантов для выбора профессии. Да нет, я, наверное, уже в раннем детстве знал, что буду работать на этом заводе, потом женюсь, возможно, буду пить и ругаться со своей женой, любить своих детей, но соблюдать с ними режим отцовской строгости. Чтобы они выросли хорошими людьми.