меня лишили этого. Потому что богатые детки украли мои вещи.
Потому что этот богатенький сыночек даже не открыл мне двери в свою комнату, чтобы одолжить учебник.
– Вишес! – Меня охватила такая сильная обида, что я хлопнула ладонью по его двери. А затем, не обращая внимания на пульсирующую боль в запястье, продолжила: – Открой же!
Моя решимость стихала, сменяясь желанием развернуться и уйти. Несмотря на то, что пришлось бы садиться на велосипед и ехать на другой конец города, чтобы взять учебник у Сидни. Она была моей единственной подругой в Старшей школе Всех Святых и единственным человеком, который мне нравился во всей параллели.
Но меня остановил злобный смех. Теперь уж точно не оставалось сомнений, что он просто издевался надо мной.
– Мне нравится слушать, как ты умоляешь. Попроси еще, детка, и я, так уж и быть, сжалюсь над тобой, – сказал Вишес.
Но я не собиралась делать это при девушке. Ни за что.
И это стало последней каплей. Я вспылила, хотя понимала, что стоило промолчать. Что так он добился своей цели.
Распахнув дверь, я ворвалась в его комнату. Пальцы так сжимали ручку, что даже побелели костяшки.
Взгляд скользнул по великолепной фреске на стене – с четырьмя белыми лошадями, скачущими в темноте – и темной мебели, а затем замер на его огромной кровати. Она напоминала большой и высокий трон, возвышающийся посреди комнаты и задрапированный мягким черным атласом. Вишес сидел на краю постели, удерживая на коленях девчонку, с которой мы вместе ходим на физкультуру. Ее звали Джорджия, а ее дедушка и бабушка владели половиной виноградников в Кармел Вэлли. Ее длинные светлые волосы прикрывали одно из его широких плеч, а загар, полученный на берегах Карибского моря, идеально оттенял бледное лицо Вишеса.
Его темно-синие глаза, казавшиеся почти черными, смотрели на меня, пока он продолжал жадно целовать Джорджию, словно она была самым вкусным из лакомств. Они поймали меня в ловушку, не давая отвести взгляд, поэтому я выгнула бровь, чтобы показать, что мне все равно.
Только это оказалось не так. На самом деле это сильно задевало меня.
Так сильно, что я продолжала бесстыдно пялиться на них. Смотрела, как втягивались его щеки, когда он засовывал свой язык ей в глотку, как искрились от насмешки его глаза, пока он оценивал мою реакцию. И неожиданно я почувствовала, как отзывается мое тело на его чары. Словно меня окутывал сладкий, пряный туман, рожденный его сексуальностью. Мне не хотелось поддаваться Вишесу, но и устоять сил не осталось. Я желала вырваться из его пут, но не смогла бы сделать этого даже ценой собственной жизни.
Но стоило мне опустить взгляд, как на глаза попалась его рука, которой он напоказ сжал талию Джорджии. От этого зрелища пальцы сильнее стиснули ручку, в горле образовался ком, а через мгновение я обхватила себя руками поверх белого топа с желтыми подсолнухами.
Что, черт возьми, со мной творилось? Почему его поцелуй с другой девушкой не только выбивал меня из колеи, но и завораживал?
Я желала смотреть