пустил на какие-то две-три тысячи русских двенадцать тыщ ногайской орды. Сам Теребердей-мурза вел своих. Да Хворостинин тоже был непрост, навел ногайцев на гуляй-города, под наши пушки. Не одна, чай, тысяча полегла у супостатов. Девлет-Гирей и призадумался. Он уж перешел было Пахру, до Москвы оставалось тридцать верст, но нападать на большой город, имея в тылу войско, опасно, сам можешь в плен попасть. И решил хан покончить с нашими полками. Мы его на Молодях ждали. Смотри! Вот тут, на холмах, стояли гуляй-города. – Иван Петрович передвинул блюдо с лебедем и два больших пирога. – Мой полк и полк Хворостинина прикрывали гуляй-города с тыла и с обеих сторон. Хан собирался взять нас испугом, всею силой нагрянул, а мы его – пушками. Отразим приступ и сами вперед. Ударил я с моими ребятами этак, и попал к нам в плен, веришь ли, сам Дивей-мурза! Великий, первый воевода Девлет-Гирея. Тут уж хан рассвирепел, приказал отбить своего мурзу, и потекли на нас татары, как тьма. Но пушки свое дело делали, и никто из нас не дрогнул. Четверо мурз, предводители ханского войска, в том бою сложили головы, и среди них Теребердей-мурза. Ровно четыре дня кидался хан на наши гуляй-города, как бешеный… Лихо нам пришлось. Ой, лихо! А мы догоняли татар налегке, обозы побросали. Сидим голодные, воды мало…
Иван Петрович расставил блюда и пироги на прежние места, глаза у него смеялись.
– Знаешь, чем сразили хана? Хитростью. Хитрость на войне больше большого полка. Подкинули хану грамоту: дескать, идет на помощь земским полкам великая новгородская рать царя Ивана Васильевича. Девлет-Гирей тотчас и поубавил прыти. Нападать нападал на гуляй-города, но с оглядкой. Тогда воевода Воротынский взял да и рискнул: оставил в деревянных крепостенках наших полк Хворостинина и меня – приглядывать, чтоб за спину не зашли, а сам лощиной полез поглядеть на загривок Девлет-Гирею… Пока Воротынский крался со своим полком, Хворостинин палил по татарам изо всех пушек, а как вспыхнула на горке за спиной у татар одинокая сосенка, так вышел с полком из-за гуляй-городов и ударил по изумленным татарам, а с тылу грянул на них князь Воротынский. Говорят, Девлет-Гирей первым кинулся улепетывать. Тут все войско его и рассыпалось. Уж только на Оке заслонил свою переправу отборным пятитысячным отрядом сейменов. Изрубили их наши. Среди убитых потом нашли сына ханского, внука. Многих мурз в плен побрали. На то воля Божия. Собирались владеть нашими городами, сделать нас рабами и данниками, а Господь Бог не попустил.
После такого рассказа вино пилось с удовольствием. Но о своем молодой князь тоже не забыл спросить.
– Иван Петрович, скажи, бога ради! – В глаза поглядел князю. – Как служить, чтоб не прогневался великий государь? Как жить?!
Бывалый воевода перестал есть, отер бороду левой рукой, правой показал на божницу.
– Уповай на Всевышнего. Как жить, спрашиваешь? Как служить? Не знаю… Я служу на совесть. И, слава богу, пока жив. На боярина Никиту Романовича Юрьева поглядывай. Знаменитый боярин, а царь его не