построил всех имевшихся в наличии, вкратце обрисовал задачу, приказал снять погоны, сдать документы и ордена, получить боеприпасы, сухари, хлеб, тушенку. Подошедший комдив поначалу рыкнул:
– Почему так мало людей?!
Услышав ответ Павлова, сбавил обороты:
– Ладно… Но надо бы добрать хотя бы до десятка.
Надо бы, да где этого десятого взять? Не родить же… И снова вспомнился друг Хлынов. Сколько раз после ранений и госпиталей Павлову и Хлынову предлагали перейти из разведки в один из полков дивизии. Не пацаны уже. Как ни крути, а должности для таких офицеров в строевых частях поспокойней, чем в разведроте. Что ж, иногда мыслишки об отдыхе посещали – зачем кривить душой? Ведь постоянное физическое и психическое перенапряжение выматывало так, что организм и душевное состояние требовали отдыха или хотя бы передышки. Но удивительное дело: когда они случались, эти передышки, то мысли начинали работать в другую сторону. Когда Павлов в последний раз валялся в медсанбате с пробитой осколком ногой, то так затосковал по товарищам и разведке, что едва хватило терпежу долечиться.
Вышли с позиций еще засветло, пару километров топали вдоль линии фронта по обочине грязной разбитой дороги. И тут вдруг навстречу капитан Хлынов с перевязки. Вот радость-то! Остановились. Оказалось, что его эпопея с ранением закончена, повязок больше нет – сняли.
Узнав, что к чему, Федор решительно заявил:
– Я с вами!
– Выдюжишь после месячного простоя? – только-то и спросил Павлов.
– Еще как! – ответил капитан, готовый пристроиться в хвост группы.
А чего ему было раздумывать? Здоров, полон сил, оружие и дневная пайка при себе. Правда, документы с наградами не сдал. Вполголоса он напомнил об этом Павлову. Тот отмахнулся:
– Ладно, чего уж… не смертельно.
Что ни говори, а майор был очень рад такому повороту. Хлынов – давний друг, опытный разведчик. Такой во вражеском тылу троих стоит.
Ну а Федор засунул бумаги поглубже в сапог, ордена-медали в холщовый мешочек, да подальше в карман галифе. И, поправив висевший на плече автомат, зашагал замыкающим группы…
Наконец Павлов наткнулся на подходящую полянку, покрытую островками еще зеленевшей травы. Сбросил с плеча автомат и кивнул товарищам:
– Здесь. Привал два часа.
– Наконец-то, – устало прошептал старшина Савин.
Он тоже поспешил освободиться от оружия и тяжелого вещмешка, где помимо харчей лежали боеприпасы и медикаменты.
Однако командир разрушил его надежды:
– Старшина, ты первый в дозор.
– Слушаюсь, – проворчал тот.
– И повнимательней. Капитан несколько раз слышал странные звуки.
– Неужто увязался хвост? – Старшина опасливо посмотрел в ту сторону, откуда пришла группа.
– Не исключаю…
Затяжной марш-бросок вымотал разведчиков. Едва наступила ночь, они пересекли линию фронта и сразу же углубились в немецкий тыл. Шли без отдыха, обходя ровный и безлесный северо-восточный берег озера Балатон.