Алларт 9 февраля схватили жандармы прямо на улице, рассеивая нагайками рабочую демонстрацию. Тринадцать дней она просидела в Бутырской тюрьме, после чего хлопотами родной сестры добилась освобождения. Тем не менее, ей очень хотелось отомстить за полицейский произвол и пережитое унижение. То, что покушение сорвалось, мало радовало, ибо Алларт вольно или невольно нащупала брешь в диспозиции Витте. Первый министр страшился доли Н.П. Боголепова, смертельно раненного из пистолета мещанином П.В. Карповичем 14 февраля 1901 года. Министр народного просвещения поплатился за репрессии против студентов. Министра финансов тоже могли убить…
Вопрос – одиночка Алларт или за ней все же стоит кто-то – явно волновал Сергея Юльевича и в какой-то степени поколебал решимость дожать «москвичей» до конца. Эти сомнения отразились в письме Д.С. Сипягина от 26 марта. Приятель Витте вдруг поинтересовался у великого князя Сергея Александровича, не благоразумнее ли на время приостановить деятельность «обществ взаимопомощи». Прочитать ответ Дмитрию Сергеевичу не довелось. 2 апреля 1902 года в приемной Комитета министров в Мариинском дворце его застрелил эсер С.В. Балмашев. Если до того Витте и сомневался, что московские предприниматели ради самообороны не прочь прибегнуть к террору, то убийство ближайшего соратника развеяло все сомнения. Слишком точным и выверенным получился удар. Убрали не просто министра, а верного помощника главы правительства. Да и цепочка вырисовывалась пугающая: обер-полицмейстер, министр внутренних дел… Далее – первый министр…
Нервы у потрясенного реформатора не выдержали, и он отступил. В Москву срочно выехал В.К. Плеве, новый, с 4 апреля, шеф МВД, прямо перед отъездом проинструктированный Витте. Там преемник Сипягина вручил уволенным рабочим Гужона шесть тысяч рублей компенсации, заключил мировую с их хозяевами и запретил полиции встревать в трудовые конфликты. Вот так простое совпадение – террористический дебют третьей силы (Боевой организации Партии социалистов-революционеров) в разгар междоусобицы внутри российской деловой элиты – в одночасье превратило партию, терпевшую поражение, в победившую. И наоборот. Фиаско с Гужоном породило среди рабочих глубокое разочарование в «Обществах взаимопомощи». А табу на привлечение полиции не позволило тем быстро реабилитировать себя в их глазах. И детище Зубатова постепенно зачахло.
Уже летом 1902-го наметился серьезный отток фабричного народа назад, к социал-демократам. Приободрившись, те той же осенью не преминули отметиться новой громкой акцией – Ростовской стачкой. С 4 по 27 ноября бастовали мастерские Владикавказской железной дороги. К ним примкнули и другие предприятия города и окрестностей. Целую неделю тысячи горожан устремлялись в район Темерник, в Камышевахскую балку, где «марксисты» ежедневно митинговали и произносили зажигательные речи. По обыкновению, «праздник непослушания» пресекла полиция при содействии казаков. 11 ноября место несанкционированного народного