хорошо покушать – считает фундаментом духовного роста.
– Спасибо, внучики! – Радовалась хозяйка и всунула спасателям котиков пятьдесят рублей. Деньги были тут же разделены по десять рублей на мороженное всем участникам операции независимо от их вклада в это непростое дело.
– А ведь глупыми мы были, – сказал он через шесть лет: и как тогда не расстались?
– Ты же котика спас с дерева, помнишь? – спросила она.
– Ну и что? Спас и спас. Котик же сам просил. И бабушка…
– А я тогда все для себя решила. Разве можно расстаться с тем, кто спасает чужого котика?!
Странная логика – подумал он.
Мяв – задумчиво сказал откормленный к тому времени Мурзик, на коленях своей хозяйки, что означало, что маленькие поступки порой оказываются очень даже большими.
Вторая жизнь
Я открыл глаза и потянулся. Солнце уже давно взошло, а желудок нестерпимо ноет в ожидании пищи.
Перед глазами старые, подлежащие сносу хрущевки посреди развивающегося города. Их давно не должно здесь быть, но, видимо, людям дешевле застроить все вокруг многоэтажками, чем выкупить эту землю. Здесь нет солнца, потому что во все стороны ты упираешься в панельные многоэтажки, закрывающие небо. Наполовину пустые, с редкими занавесками и блестящими тарелками, торчащими в разные стороны. И только здесь, по центру кипит настоящая жизнь. Среди помоек, бомжей, наркоманов, агрессивных подростков и бродячих собак. Наши дома – как некий зарезервированный кусочек послевоенных лет: нищета, разруха, темнота и постоянная борьба за выживание.
Моя мама
Мы живем на стройке, недалеко от этих домов. Мы – это я (симпатичный рыжий котенок), моя серая сестра с белыми ушками и мама – яркая трехцветная кошка с большими зелеными глазами и грустным взглядом. У нас очень красивая мама. Хотя, нет, простите… Была красивая. Месяц назад она спасла нас от своры бродячих собак у помойки, где все добывают еду, и теперь мы живем вдвоем…
Каждый день мы с сестрой начеку. Другие коты нас пока не трогают – маленькие еще. Собаки не лазают по крышам, как мы. Уверен, иначе нами бы уже давно отобедали. А вот люди гораздо хитрее. Самые опасные среди них – грязные, не бритые, в старых телогрейках и черных шапках, вечно пахнущие алкоголем и кровью. Если они поймают – все, пропал кот. Я сам видел. А позавчера в нас стреляли дети – представляете? Я, например, не представляю. Как можно стрелять в двух-месячных котят ради развлечения? Но это еще ничего. Уже три дня нас с сестрой выслеживают какие-то люди. Они даже ходили по стройке с фонариком, а, когда увидели – бросились ловить. Не знаю, зачем мы им, но честно говоря, не хотел бы я оказаться в их лапах.
Мы с сестрой
Я встал, осмотрелся, и быстро прошмыгнул по лестнице, туда, где работают строители. Коты всегда любят и уважают рабочих – наверно, это самые лучшие люди, которые