ьшое спасибо за ваш пример, за то, что в трудные 90-е годы не отговорили меня рискнуть и поступить в лётное училище. Спасибо за поддержку и помощь, которую вы всегда мне оказывали! Очень люблю вас!
Я посвящаю свои книги моим друзьям-коллегам, знакомым мне как лично, так и виртуально. Спасибо за то, что верили мне, поддерживали мои идеи и начинания тогда, когда большинство не понимало и было против. За то, что помогали найти мотивацию, когда я ее уже не чувствовал. За тот результат в работе, который с каждым годом виден всё лучше и лучше! Крепко жму ваши руки!
Я посвящаю свои книги и моим «недругам». Без вас у меня ничего бы не получилось! Спасибо за то, что вы без устали разжигали мою мотивацию! И извините, коли по молодости лет был где-то резок.
Я посвящаю свои книги S7 Airlines – авиакомпании, в которой я вырос как специалист. Я горжусь тем, что был частью S7 в годы трудностей и роста.
Летайте безопасно! И будьте счастливы!
Ваш Денис Окань
Орднунг по-немецки
2016 год, декабрь
Хватит! Решено! Обязательно соберу дорожный набор и буду брать с собой в полёт! Зубная паста, щётка, бритва, носки, зарядное устройство для телефона – всё, чего всегда так не хватает, если направление полёта вдруг не совпало с запланированным.
За последние три недели это уже второй уход на запасной аэродром! И не где-то в районе сумрачного вьюжного Норильска, и не в туманном Якутске, а в старушке-Европе, среди хвалёного немецкого орднунга1. Удивительно – за всю карьеру мне не доводилось уходить на запасной в международных полётах, а тут такое «зение» – три раза менее чем за месяц.
Вот уж повезло так повезло!
Но ещё больше повезло не мне, а моему стажёру (так и буду звать его дальше – Стажёр). Это был всего лишь второй его рейс по программе ввода в командиры, но и первый не обошелся без приключений. Забегая вперёд, замечу, что в следующем же рейсе нам лишь чуть-чуть не хватило «везения» выполнить ещё одно путешествие на запасной аэродром, но не получилось – мы приземлились в Домодедово, пусть и со второй попытки. Но условия на заходе в Москве сполна компенсировали эту «неудачу» – они были одними из самых жёстких, в которых мне когда-либо доводилось сажать самолёт.
А в заключение нашей совместной программы случился у нас полёт в Тиват…
Об этих приключениях я расскажу позже. А сейчас – о немецком орднунге. Хвалёном.
Мы в Домодедово. Зима уже в декабре обещает быть… зимней, снежной – то есть совсем не московской. Заснеженный перрон, заиндевевшие самолёты – всё стало привычным, как и противообледенительная обработка лайнера почти перед каждым вылетом.
Мы готовимся лететь в Германию, в Дюссельдорф, где погода по прогнозу должна быть неплохой. Да, фактическую туманило, но и такой она оставалось лётной даже для нашего экипажа.
Почему я написал «даже»? Потому что минимум моего со Стажёром экипажа – категория I ИКАО, то есть высота принятия решения при заходе на посадку не ниже 60 метров, а видимость по огням на ВПП2 не менее 550 метров.
Еще недавно мой Стажёр, летая в качестве второго пилота, имел допуск к посадкам в куда более плохих погодных условиях – по категории IIIa3, как и у меня сейчас. Но, приступив к программе ввода в строй, пересев в левое кресло, допуск к «совсем плохой погоде» Стажёр автоматически потерял. А для таких заходов учитывается минимум всего экипажа, так что будь у меня хоть категория IIIz (это сарказм, на самом деле минимально возможная – IIIb), минимум экипажа всё равно определяется по высшему (то есть худшему) из тех, кто занимает рабочие кресла пилотов.
Как оказалось, немецкие синоптики недалеко ушли от нижегородских коллег. Прогноз не оправдался. Правда, если у синоптиков города на Волге погода почти всегда оказывается лучше той хмари, что они прогнозируют, то у гансов она оказалась…
Её вообще не оказалось.
Стажёр
Чтобы подоплёка инструкторской работы… да и вообще всей лётной работы в России стала более прозрачной непосвящённым, но интересующимся, расскажу о Стажёре.
Он работает в «Глобусе» уже лет пять, а до этого был военным лётчиком. На Ту-22м3 летал! Вторым пилотом на Боинг-737 он налетал не одну тысячу часов, и наконец руководство сочло его созревшим для того, чтобы вводиться в командиры.
До этого я летал с ним несколько раз, и на тренажёре встречался. Стажёр показался мне парнем хорошим, добродушным, и… торопыгой. Точнее, торопыгой мне он не показался, он такой и есть. Зная это, обдумывая предстоящую совместную работу, я наметил способы борьбы с этой его характерной особенностью.
И ведь кому, как не мне, это знакомо – сам я совсем не флегматик, тоже склонен иной раз торопиться. «Разгоняться», как