листая каталог лагерей для подростков, я наткнулся на этот унылый и скучный парусный лагерь, но он находился на острове Морнезе.
И немедленно всплыли воспоминания, дремавшие близко к поверхности. Точнее, впечатления. Солнце и большие столы, за которыми сидят взрослые. Тень от креста Святого Антония. Камни и пыль. Кажется, цитадель. Или маяк, точно не скажу.
Я сижу в дядином псевдовольтеровском кресле. Святотатство!
Чем строже я приказывал себе образумиться, тем сильнее мне хотелось вернуться на Морнезе.
И все из-за сомнения, от которого я не мог отделаться с того дня, когда няня сообщила мне о смерти отца, упирая на то, что это был несчастный случай. Слишком упирая.
Я долго размышлял. Если это не было несчастным случаем, значит, мой отец, скорее всего, покончил с собой. Я всегда так считал с тех самых пор, как дорос до мыслей о подобных вещах. Свою роль сыграли и намеки из подслушанных разговоров Тьерри и Брижит. В аббатстве случилась какая-то беда, что-то серьезное. Трагическое происшествие. Команде пришлось прекратить раскопки и в страхе бежать с острова. Мой отец отвечал за работу, он возглавлял товарищество или что-то такое. Наверное, из-за этой истории он покончил с собой, а мама не перенесла и нарочно разбилась на машине. Официально – еще один несчастный случай, на самом деле – еще одно самоубийство.
Вот к чему я пришел после того, как десять лет складывал вместе краденые обрывки разговоров и разрозненные улики. И вот на какой версии остановился.
Наиболее правдоподобной версии…
Той, в которую меня поневоле заставили верить.
Я долго выстраивал гипотезу преступления. Меня защищали от чудовища! Мои родители были убиты. Меня поспешно увезли с острова Морнезе под охраной, может быть, целого отряда полицейских, которых я, маленький, не заметил. Я был ребенком. Я был в опасности. Синдром Гарри Поттера. По дороге в школу я смотрел, не сопровождают ли меня невидимые телохранители.
Те времена прошли, хотя иногда я все еще продолжал искать улики. Помню, как высматривал признаки страха у окружавших меня взрослых. Лежа в постели, настораживался, если где-то в городе внезапно начинали завывать сирены, за окном шуршали шины, вспыхивали мигалки. Сейчас явятся полицейские. Они придут за мной.
Это помешательство прошло. Тем более странным было безотчетное желание вернуться на Морнезе. Странным и в то же время объяснимым.
Со временем в глубине души поселилась убежденность. Маленькое сомнение день ото дня все разрасталось и несколько лет назад превратилось в уверенность, которая окрепла за последние месяцы.
Мой отец не умер!
К такой мысли меня подталкивал целый ряд признаков. Например, моя тетя Брижит до сих пор не вычеркнула папино имя из своей записной книжки. Она каждый год ее меняла, переписывая на страничку с буквой «Р» все имена нашей семьи: «Реми Мадлен», моя бабушка… и «Реми Жан», мой отец. Вот уже десять лет она переписывала из книжки в книжку один и тот же адрес: «1012, шоссе де л’Аббе» – дорога, ведущая к аббатству, – и тот же номер телефона. Я ни разу не решился позвонить по этому номеру или написать на этот адрес. Думаю, боялся прямого ответа. Я так и