нищенскую зарплату».
Под ногами уже скрипел гравий двора, и взгляд Симона задержался на фронтоне здания. Как ни странно, там было выбито только слово «Свобода», два других – «Равенство» и «Братство» – отсутствовали. Он пробовал найти объяснение этой республиканской особенности, но никто не смог ему дать точного ответа. Места не хватило? Средства закончились? Мастер внезапно скрылся? Упущение? Несчастный случай? Вандализм?
В нескольких путеводителях было предназначенное для туристов ироническое упоминание об этой особенности Морнезе. Но со вчерашнего дня, после чтения диссертации Садурнана о разбойничьем острове, Симон не мог отделаться от другого предположения: что, если мэр – не Гарсья, а тот, кто построил здание, намеренно велел выбить это единственное слово «Свобода»? Потомкам каторжников ни равенство, ни братство ни к чему.
Симон попытался отогнать странные мысли. Все это давно мхом поросло, значение имел только сегодняшний день, а он начался беспокойно. Мысли Симона переключились на Клару.
Бедная Клара!
Секретарша была на месте, сидела перед выключенным компьютером. С несчастным лицом. Симон понял, что и в самом деле источник утечки – она.
Экземпляр «Островитянина» лежал рядом с клавиатурой.
«Сегодня караоке отменяется», – подумал Симон.
– Привет, Клара.
Нет ответа.
– Дуешься? Не выспалась?
– Вот именно что выспалась! – взорвалась Клара.
Симон заразительно расхохотался, а следом за ним улыбнулась и Клара.
– Значит, ты ему все выложила?
– Ну да…
– Давно?
Она потупилась:
– Стыдно сказать…
– Когда?
– За аперитивом!
«Вот бедняжка, – подумал Симон. – Ни ресторана, ни мохито под дискотечную музыку, ни койки. Ничего! Всего-навсего кир с простым белым вином, даже не кир-рояль!»
Клара продолжала:
– Без четверти девять я уже сидела перед телевизором. Фильм смотрела с самого начала, ничего не пропустила.
– Ну и дура. Зачем раскололась? Ты же знаешь Дельпеша.
Клара улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами.
– Против этого гада не устоять. Он на меня надавил. Уверял, что это вопрос жизни и смерти. Он знал, что в цитадели что-то случилось, ему просто надо было выяснить имена и время. И говорил: «Если завтра найдут задушенного ребенка, который попался со своим велосипедом на пути одному из сбежавших, виновата будешь ты».
– Но ты же не повелась?
– Нет… не совсем. Но за аперитивом он вроде бы собрался уходить. Сказал, что его раздражает моя ребячливость. Что это не игрушки, а серьезное дело. Пообещал, что если я назову имена и расскажу подробности, то он за час напишет статью, а потом придет ко мне.
– И что?
– И ничего. Через час позвонил и сказал, что не успевает. Заметь, Каза, некоторая логика в этом есть. Обстоятельства исключительные.
Симон