не сложнее. Деревья – это были свои, а те, кто разбрасывал в сухом, как порох, лесу тлеющие окурки, находились по другую сторону баррикады. Задача Грабаря была проста: настигнуть, взять с поличным, повязать и доставить к участковому. А дальше… Что ж, дальше пусть решают те, кому доверено решать. Будь на то воля Грабаря, он убивал бы сволочей на месте, без суда и следствия. Почему? Да по кочану, блин! Деревья – они хоть кислород вырабатывают. А что, скажите на милость, вырабатывает человек, кроме дерьма и мусора? Пока он, человек, не приносит прямого вреда, его еще можно терпеть, но, когда он переступает грань дозволенного, вести с ним душеспасительные беседы бесполезно.
Машину он увидел сразу же за поворотом дороги. Это была пятидверная «нива» баклажанного цвета, казавшаяся непропорционально длинной, почти уродливой по сравнению со своим укороченным прототипом. Темно-лиловые крылья были сильно запылены, на них виднелся причудливый узор, оставленный царапавшими борта ветвями. На пыльном капоте сидела лимонно-желтая бабочка, еще одна беспорядочно трепыхалась в пустом салоне, ежесекундно ударяясь о ветровое стекло – видимо, бедолага залетела в машину через приоткрытое для вентиляции окно. Грабарь скользящим охотничьим шагом приблизился к машине и подергал переднюю дверцу. Как и следовало ожидать, та оказалась запертой. Номера на машине были московские; из щели приоткрытого окна тянуло жаром, как из разогретой духовки, и пахло ванилью пополам с табачным дымом. Весь передок машины – бампер, номерной знак, фары, решетка радиатора и массивная защитная дуга с укрепленными на ней дополнительными противотуманными прожекторами – был густо облеплен присохшей мошкарой.
Грабарь отступил на пару шагов, расстегнул клапан планшета, вынул блокнот, ручку и старательно списал номер машины. Лучше всего было бы, конечно, снять номерные знаки, но они были намертво прикручены саморезами, а отвертки Грабарь с собой не прихватил. Да и как ему могло прийти в голову, что в лесу не обойтись без отвертки?
Он огляделся. Поблизости никого не было. На песке отпечатались следы обутых в кроссовки ног, и уходили эти следы вовсе не в лес, что было бы логично, а, напротив, в непролазную чащобу разросшегося на торфянике подлеска, кишевшего мошкарой и свирепыми кровожадными слепнями. Грабарь даже слегка растерялся: какого дьявола? По нужде, что ли, приспичило? Так ведь вокруг – ни единой живой души, можешь оправляться хоть посреди дороги. Зачем же в кусты-то лезть, да еще в такие, сквозь которые не больно-то и продерешься? Да еще, мать твою, почти наверняка с сигаретой. У наших людей одно без другого не бывает: если уж сел орлом, так тут же непременно и сигарета – чтобы, значит, сделать свои дела обстоятельно и со вкусом. Да и комары, опять же, не так пристают…
Грабарь озадаченно почесал в затылке. Лезть в кусты ему не хотелось, но образ удобно расположившегося на корточках со спущенными штанами и дымящейся в зубах сигаретой наглого городского фраера неотступно маячил перед его внутренним взором. О том, куда полетит