знаешь.
– Какие ж у православного человека приметы, кроме погодных?! – вознегодовала Лена, самая убеждённая из всех нас.
– Ох, прости, прости, это я от радости заговариваюсь…
…Ещё не скоро в эту ночь удалось в конце концов утихомирить и отправить по постелям младших. Остались я, Георгий и Света с Леной. Лариосика, несмотря на его отчаянные протесты, отправили конвоировать мелких в спальни.
И опять мама с папой рассказывали, под дружные охи и ахи сестёр. Георгий глазел на меня, полуоткрыв рот, и, похоже, отчаянно завидовал. Я подсел, положил брату руку на плечо:
– Не переживай. Сейчас тут у нас самих выйдет славная заварушка.
– Мы готовы! – хором выпалили сёстры.
– Готовы они, вертихвостки! – проворчал папа. – Ваше дело – дома оставаться и за младшими смотреть. Георгию тоже нечего лезть…
– Папа! – Герка возмутился чуть ли не до слёз.
– А что «папа»? Что «папа»? Это мне уже умирать можно – вас всех родил, в люди старших вывел, дело основал, развил, кое-что на чёрный день скопил. А тебе – за ними всеми смотреть, девчонок замуж выдавать, о приданом беспокоиться.
Георгий покраснел до ушей и опустил голову. Наверняка давал себе страшную клятву во что бы то ни стало сбежать «на фронт», где бы этот фронт ни проходил.
– Нет, Гера, даже и не думай, – уже мягче проговорил отец, закуривая трубку. – Ты думаешь, мы тебя затираем, славы и подвигов не даём? Так ведь в бою под пули сунуться – дело нехитрое. Пуля – она дура, сама тебя найдёт. А вот сохранить холодную голову, выжить, несмотря ни на что, – здесь-то и нужны настоящие смелость с твёрдостью. Знаешь же, как говорят: на миру, мол, и смерть красна? А если нужна не смерть, а победа? Нет уж, мне надо знать, что есть у нас неприкосновенный боевой запас – ты. Который в дело пойдёт, когда уже окончательно всё станет ясно – где надо бить и куда. Тебе, мой дорогой, самое трудное предстоит. Ждать, когда хочется карабин наперевес – и вперёд. Ан нельзя. Понимаешь меня?..
– Понимаю, – проворчал Георгий, поднимая голову. Глаза у него подозрительно поблёскивали. – А всё-таки лучше б нам вместе…
– Не зарекайся, – напомнила мама. – Если Дариана Дарк устроит тут заварушку и вмешаются имперцы – все к амбразурам ляжем.
– Я тоже стрелять умею! – занервничала Лена. – Нас что же, всех в няньки-мамки?..
– Старые да бесплодные, – тяжёло усмехнулась мать, процитировав древний классический роман, – нынче роду не нужны. Я, Леночка, думаю, что стреляю не хуже тебя. Опыт, так сказать, имею. Настоящий, не в тире.
– Мам! Ну нечестно так! – выпалила Света.
– Честно-честно. Всё честно. Хоронить надо стариков, а не молодых.
– Да какие вы старики! – хором завопили Георгий и сёстры.
– А такие, – мама пожала плечами. – Как рожать не можешь – всё, старуха. Ты не смотри, что я ещё лет тридцать много чего смогу сделать – главное кончилось. Так что мне на передовой самое место. Одна на тот свет не отправлюсь, это уж вы будьте уверены.
– Давайте не будем, – я поднял руку. –