Я же тебя!.. Будешь на коленях прощение просить, дура облезлая!
После довольно жёсткого приземления на газон, я переворачиваюсь на живот и встаю на локти. В лицо прилетают какие-то шмотки, и над головой гремит звонкий голос мыши, а точнее, крысы. Ну а как еще назвать ту, что ведет себя в моем доме так, будто она хозяйка?
– Проваливай! – рявкает девица, копна русых волос от движения головы разлетается и падает на ее хрупкие плечи. – Еще раз появишься – спущу собак.
Поднявшись на ноги, я вытягиваюсь во весь рост. Малышка оказывается на полголовы ниже на каблуках, но держится стойко, не отступает. Даже не моргает. Точно баба-огонь. Явно чувствует превосходство. Но почему? Как? Вчера же была загнанная и пугливая, я ее в два щелчка пальцами увел за собой с вечеринки и после одного бокала хорошего вина превратил в пластилиновую куколку. Она поплыла сразу, стоило увидеть дизайн моей спальни и траходром-кровать. И потом я полночи крутил-вертел малявкой, как хотел. Сладенькая, тугая, до звона яиц горячая. Девственница. Нежная такая, пару капель крови потеряла, затем я достал лубрикант, и вуаля! Она вся моя до утра.
А кричала как! Изгибалась, как гибкая лоза, и тряслась от оргазма. До сих пор помню. Удивительно.
Обожаю чистеньких. Что она нетронутая, я понял по смущенному румянцу еще во время первого прикосновения губ к ее приоткрытому от возбуждения ротику, достаточно было моего голодного взгляда в скромное декольте, чтобы она сжалась и покраснела. Позже убедился в подозрениях, когда начал приставать в темном закуточке, где стоял мой столик. Это было мило. В двадцать два девственница – точно экзотика в нашем мире.
Смотрю ей в глаза, в которых плавится живой огонь, и соображаю. Это на самом деле происходит, или просто игра? Друзья устроили розыгрыш?
Егор держится рядом, будто готов грохнуть в любой момент, стоит мне поднять руку на эту шальную мышь, которая внезапно перевоплотилась и стала львицей.
– Что ты творишь? Зачем это? Ты же вчера была такой покладистой душкой, кончила со мной раза три, не меньше. Зачем театр абсурда устроила?
Девушка, поморщившись, кусает изнутри щеку, но тут же выпрямляется, сжимает губы и превращается в змеючку, способную не просто ужалить, но и задушить. От нее прямо волнами идет злость и ненависть.
Я осторожно протягиваю руку, ожидая, что отступит или сбежит, но она, напротив, ступает вперед и вжимается в меня. Толкается грудью в грудь и, сверкнув идеально-белыми зубами, немного наклоняется. В нос ударяет яркий запах дорогих духов. Легкий аромат загорелой кожи и чистого хлопка смешивается с парфюмом, создавая дивный букет.
– Ах, да! – порочно облизнувшись, шепчет мышка в губы. У меня аж мурашки по всему телу побежали. Поскакали, точнее. А она умеет заводить с полуслова, зачем вчера притворялась недотрогой? – Все, как ты просил, милый, – и, улыбаясь, как амазонка, что собралась меня завалить из лука, больно хватает за яйца. Сжимает пальцы так, что у меня дыхание сбивается с ритма. Кажется, что-то хрустнуло под ее ладошкой, а в пах вонзается кинжал боли. – Это чтобы ты не думал, что спишь. Еще