пардусом тебя звать нельзя, можно беду накликать. Давай я буду звать тебя Лёв, как того заморского зверя.
– Давай – согласился я.
Поправлять ее я побоялся, да и имя "Лёв" звучало необычно приятно в ее устах. Хорошо, буду теперь Лёв.
– Ну, а ты? – спросил я – Как тебя зовут?
– А ты никому не расскажешь? – она боязливо огляделась по сторонам.
– Никому! Клянусь, чем хочешь! Хочешь, поклянусь Перуном?
– Господи Иисусе! – воскликнула она и нервно огляделась по сторонам – Ты что? Разве ж так можно? А вдруг кто услышит? Да и нельзя тебе, иудею, так клясться!
– Как же мне узнать твое имя?
– Клянись бессмертной душой своей, что никому! – ее глаза требовательно сверкнули зеленым.
– Клянусь бессмертной душой своей! – заявил я.
– Ни по ту, ни по другую сторону зеркала?
– Ни по ту, ни по другую. Клянусь!
Мне должно было быть смешно, но не было. Эта игра так завлекла меня, что я на мгновение почувствовал себя средневековым хазарином и мне захотелось преклонить колено. Интересно, что у них, ролевиков, называется зеркалом? Компьютер? А ведь действительно, есть что-то общее. "Ну-ка зеркальце скажи, да всю правду доложи!" – так, если верить Пушкину, раньше обращались к поисковику.
Зеленоглазка еще немного поклебалась и робко сказала:
– У меня несколько имен. Дома отец зовет меня Ингимюнда. Это мое русское имя.
Ничего себе русское, подумал я.
– Но то мое родное имя, только для хором – она нервно огляделась – А на людях я Анна – то мое крестильное имя. По вашему, по хазарски, я буду Ханна или, может, Ганна?. Вот только мама, пока жива была звала меня Ладиславой.
Если звать ее ласково, пришла в голову шальная мысль, то набирается аж четыре имени: Инга, Анюта, Лада и Слава. Да здравствуют древнерусские двусложные имена! Говорят, в раннее советское время тоже были в ходу многосложные имена, но не было в них такого очарования. Разве сравнишь нежную Ладиславу со строго-холодной Владленой или мерзопакостной Даздрапермой? А еще можно звать ее Ханеле. Так бы ее, наверное, называла бы моя одесская бабушка. Но я решил пока ограничиться ее "крестильным" именем. Аня, Аннушка, Анюта!
– А какого ты роду? – спросила Аня.
Наверное, по правилам, ей следовало сказать: "А какого ты роду-племени, добрый молодец?", но иврит для этого не приспособлен.
– Моя фамилия – Ковнер – сказал я.
– Фамилия? – она засмеялась и захлопала в ладоши – Знаю, знаю это слово. Это тоже латинская речь. А чей ты сын?
Я чуть было не ляпнул "мамин", но вовремя спохватился, вспомнив про отчества. Про своего отца я знал не много. Большого следа в нашей семье он не оставил, а ругаться мама не любила, поэтому вспоминала его редко. Но отчество у меня было.
– Я сын Борисов – сказал я, надеясь, что попал в тон.
– Но это же булгарское имя! – удивилась она – Хотя, у вас, у хазар, все по-другому.
Когда Анюта удивлялась, то ее огромные глаза становились еще больше, а веснушки перебегали