каменными молотками. Процесс занимал много времени. Получившиеся листы то чем-то смачивали, то выносили наружу и сушили на солнце, то терли каменными скребками. Увидеть результат их стараний можно было здесь же. В мастерской лежало несколько готовых изделий – длинных полос толстой плотной бумаги.
Один из мастеров с поклоном подвел испанцев к стопке и жестом предложил прикоснуться.
Фернан провел пальцами по слегка шершавой поверхности.
– Удивительно хорошая бумага, – признал он. – Плотная, хоть и довольно серая. Пожалуй, не намного хуже той, что можно встретить и в Европе. Интересно, зачем она дикарям?
– Кто знает, – пожал плечами Себастьян. – Она довольно прочная. К тому же, смотри, какие полосы длинные. Шагов пять в длину. Ее можно и в качестве ткани использовать.
Недолго пришлось испанцам ломать голову над тем, для чего индейцам нужна бумага. Ответ ждал, как ни странно, в том самом дворце, который служил им резиденцией. Отправившись однажды гулять по его коридорам, они наткнулись на комнату, где сидел писец. Он, как и прочие местные жители, относился к пленникам почтительно и, поприветствовав их поклоном, показал результат своей работы.
Перед конкистадорами лежала книга. Самая настоящая книга из уже знакомой бумаги. Листы, покрытые тонким слоем какой-то смеси, похожей на штукатурку, стали ослепительно-белыми. К первой и последней странице были приклеены тонкие деревянные обложки. Развернутая, она достигала длины в добрых шесть шагов. На белой поверхности отчетливо виднелись места сгибов. Очевидно, что она складывалась в виде гармошки. Самым же поразительным было то, что вся она пестрела сложными разноцветными символами.
Возле книги стояло несколько глиняных баночек с красками разных цветов, а в руке писец держал две кисточки. Конкистадоры переглянулись, не находя слов, чтобы озвучить свое изумление. Значки, запечатленные на листах, казались такими же необычными, как и все здесь, но испанцы сообразили, что это буквы.
Фернан присел возле книги и, не веря своим глазам, провел пальцем вдоль символов. Выглядели они очень разнообразно. Каждый значок напоминал миниатюрный рисунок или герб. Многочисленные завитушки, кружки, точки, линии. Некоторые походили на изображения гротескных лиц – с тяжелыми челюстями, толстыми губами, крючковатым носом. От богатства красок и обилия мелких деталей начинали болеть глаза. Букв оказалось много. Гонсалес насчитал около восьмидесяти самых разных.
– Воистину, этого я не ожидал, – Фернан поднял на друга изумленные глаза. – Себастьян, похоже, что у дикарей есть своя письменность.
– Да, и она еще более причудливая, чем у арабов, – ответил Риос. – Я уже не знаю, чего ждать дальше. Завтра, не ровен час, мы обнаружим, что у индейцев хранятся карты земли, на которых есть очертания не только этих мест, но даже Европы и Африки.
Склонившись над рукописью, испанцы в изумлении рассматривали разноцветные значки, глянцевито