сказать. Наверно могу, но зачем – чтобы устроить вечер встречи выпускницы сексуальной академии со студентом первого курса? Будешь обучать премудростям усвоенных в путешествии налево сексуальных практик?
– Останься со мной. Ты мне нужен.
– Подумаю. Если да, то что?
– Просто обними. Обними и поцелуй. Пожалуйста.
– Вот ещё. От тебя пахнет изменой. В тебя впитался запах порока и похоти.
– Значит, не простишь. Я надеялась на милосердие и великодушие.
– Надо же, какой пафос. Как у тебя всё просто: изменила – разменила. Не знаю, как правильно назвать покаяние в грехах, но я не всевышний, чтобы отпускать их.
Юлька пристально смотрела на мужа. На глаза наворачивались слёзы.
– Ты меня разлюбил… сейчас семь пятнадцать утра. Мы любили друг друга: недавно, вчера. Вадик, хочешь, встану на колени? Или уйду, если не только обнять, смотреть на меня невыносимо.
Вадик задыхался от обиды, страдал от беспомощности, но не мог представить жизнь без этой гадюки, без омерзительной, но любимой и желанной женщины, которая переступила незримую черту, позволив пользоваться священным в супружеском целомудрии телом отвратительному похотливому слизню.
На работу он не пошёл, сказавшись больным, но компромисса не принял.
Слишком тяжела была ноша, слишком велика обида.
Супруги легли в кровать, отвернувшись, уткнувшись носами в подушки, отодвинулись на возможно большее расстояние друг от друга и молчали, молчали…
Каждый о своём.
Часа три, если не больше длился беззвучный диалог.
Кто-то вздыхал, кто-то вздрагивал.
Плохо было и тому, и другому.
Лежали неподвижно, пока Вадим не почувствовал непреодолимое желание всего сразу: потребность простить, желание немедленно дотронуться до жены, почувствовать тепло и близость её упругого тела, ощутить знакомый вкус поцелуя, сбросить напряжение эротического томления, подступившего к самому горлу, разрывающему на части.
Непросто было сделать первый шаг. Ой как непросто.
Оргазм был незабываемый, феерический, неправдоподобно красочный и продолжительный, как сама жизнь.
Страстное примирение продолжалось до самого вечера.
Потом был ужин на скорую руку.
Вадик мазал Юлькину грудь малиновым вареньем и слизывал, слизывал.
Хулиганить было до чёртиков приятно. Доставляя взаимную радость, отдаваться без остатка, позволять себе привычные и запретные эротические забавы – тоже.
Юлька творила такое…
Впрочем, об этом не стоит говорить вслух. Это сокровенное и личное, о чём имеют право знать только двое: он и она.
Теперь супруги понимали: откажись они от попытки зачеркнуть прошлое – ничего подобного никогда бы не было.
В голову лезла непрошенная и весьма абсурдная мысль: если бы не измена…
Если бы не измена, они никогда не решились бы на предельную откровенность и искренность во всех сферах