«друзей». Костин сказал, что ему нравится мое упорство, и он готов оплатить мне нормальную современную форму. Это был лучший день моей жизни.
– Костин оплатил тебе форму? – я удивленно смотрела на него. Мне и в голову не могли прийти, что Мамина связывает с Костиным что-то кроме рабочих отношений.
– Не ты одна должна Костину всем, что имеешь, – Кирилл грустно улыбнулся и потер запястья. – Через пару лет я на хоккее сломал оба запястья сразу – неудачно влетел в борт. Ну как, меня туда впечатали свои же.
– Ростов?
– Ну да. Логичнее было бы его назвать Курагиным, а?
– Ого, не знала, что ты еще и начитанный, – присвистнула я.
– Смотрел сериал производства «КиноЖКа», – ухмыльнулся Кирилл.
– И что было потом, ну, после твоих запястий?
– Восстанавливался почти год. Знаешь, как тяжело, когда ты сам даже в туалет не можешь сходить? Ужас, зачем я тебе это рассказываю? В общем, много чего пришлось нашей семье пережить в тот год, но к хоккею я все равно вернулся. И знаешь что? Я так впечатал Андрюху, этого маминого сынка, в борт на первой же тренировке, что он в хлам разбил лицо. Его холеная нежная мордашка на несколько лет была подпорчена горбинкой на носу и шрамом через пол лица.
– С нашими возможностями медицины?
– Ну, доктор, который его лечил, был другом моей семьи. К тому же, Ростовы не только мне портили жизнь. Да и наш пластический хирург в то время был не так хорош. В общем, с тех пор никто ко мне больше не лез, а я понял, что люди, подобные им, понимают только язык силы, и никакие дипломатические навыки не помогут, когда на твоем пути стоит человек с пониженными моральными принципами и поддержкой стаи подхалимов.
– Жестко ты с ним.
– Поэтому я и сказал, что тебе не подходит работа силовиком, ты очень добрая.
– Это плохо?
– Нет, это даже мило, но не для СУЖК. Здесь мы должны выполнять приказы руководства беспрекословно. Поверь, они далеко не всегда бывают гуманными. Если ты откажешься выполнять что-то, успешной карьеры тебе не видать.
Бывают люди, вызывающие противоречивые эмоции: вот Кирилл, например. Ты считаешь его сухим трудоголиком, чуть ли не презираешь, а потом внезапно узнаешь его с другой стороны: упорным и мужественным человеком. А потом вновь разочаровываешься, узнав о его жестокости, которая идет вразрез с пацифистским миром, в котором ты живешь, где любая жестокость вызывает отчуждение и преследуется. И это смешанное чувство восхищения, разочарования и даже страха интригует тебя и заставляет по-новому взглянуть на мир. С таким человеком хочется общаться, чтобы до конца разгадать загадку, которую он таит в своей душе даже вопреки страху, который ты испытываешь к нему.
Неожиданно я вспомнила лекцию, которую читала нам учитель истории Галина Алексеевна о злодеях XXI века. Она рассказывала, что тогда среди молодежи образовался культ плохих парней: люди стали восхищаться злодеями. Если раньше в литературе и фильмах злодеи представлялись просто как антагонисты, то в XXI веке они получили историю.