течение многих веков, он сохранил в себе человечность и ушёл в никуда, чтобы в решающий час вернуться и объявить войну своему хозяину.
Пламя того пожара давно кануло в лету, а потом наступила новая эпоха. Наша эпоха заступила на пост. И сейчас, где-то там далеко, на юге, первородный зверь хаоса медленно и тяжело ступает по песку красной пустыни своими когтистыми лапами, свирепо и равнодушно оглядываясь по сторонам. Отсюда, из-под его лап, по всей земле расходятся мор и болезни, отсюда из-под его когтей расползаются демоны, несущие погибель всему живому. Время и ход истории не имеют здесь никакого значения, только вечность проходит в палящей пустоте небес, не начинаясь ниоткуда и не оканчиваясь ничем.
Часть 1. Приход зверя
Сэм отрешённо сидела на краю пустыни и разглядывала кроваво-красный пейзаж. Приближалось время заката, и заходящее солнце уже напитало небеса алым цветом, пронизало всю толщу, до самой земли, остывающими лучами. Неподвижный воздух нависал своей тяжестью над пустыней, и никого не было вокруг на километры вокруг, только кривые, обречённые погибать без воды деревца да засохшие комья травы напоминали о том, что где-то ещё есть жизнь. Сэм не двигалась с места, и только губы её шевелились беззвучно, ведя безмолвные разговоры в полной тишине. Потом она взяла в руки кисть и, зачерпнув алой краски, нанесла на холст несколько размашистых мазков.
– Как передать всю глубину заката, если алое на небе и красное на земле перемешались, став одним целым, одним растянувшимся до бесконечности в пространстве холстом? – думала она. – Красная, как кровь, пульсирующая, как жизнь, эта пустыня дышит, смотрит, говорит со мной.
Она приезжала сюда каждое утро и, разложив холст и краски, отрешённо наблюдала за тем, как огненный диск солнца перемещается по пронзительно синему небу, как великолепные краски дня сменяются закатом, а потом во всей пустыне наступает ночь и приходит всеобъемлющая пустота. Каждый день она испытывала себя на прочность, оставаясь здесь после заката, дожидаясь, пока ночь не сгустится вокруг неё до черноты. Когда приходила тьма, вокруг неё разносились шорохи, неясные перешёптывания слышались вокруг – пустыня говорила с ней. И тогда она, превозмогая накатывавшее оцепенение, поднималась с места, садилась за руль, заводила машину и уезжала в город, подсвечивая фарами темноту ночи.
– А что, если машина однажды не заведётся? – вздрагивала она, когда багровый шар солнца скрывался за горизонтом, и последний закатный луч потухал в небе. – Что, если мотор сломается или кончится бензин?
– Тогда тебе придётся ночевать в пустыне, – отвечала она сама себе, или это безмолвный собеседник нашёптывал свои речи прямо ей в ухо?
Сколько дней и недель она провела здесь? Она сбилась со счёта. Увидев однажды в окне проходящего поезда этот пейзаж, она почувствовала, как в её голове что-то щёлкнуло. – Это закатное солнце в пустыне, перенесённое на холст, станет моей лучшей картиной, – так подумала она и вышла на ближайшей станции. Сняла небольшую уютную комнату в одном из ничем не примечательных домов маленького безымянного города, взяла машину в аренду и стала приезжать сюда каждое утро.
Пустыня зачаровывала. Внешне она казалась совершенно безжизненной и безлюдной, но внутри неё, под землёй и в тяжёлом воздухе, постоянно шевелилась жизнь, постоянно невидимые собеседники словно пытались достучаться до неё в густой тишине. Но Сэм закрывалась от любых попыток вторгнуться в её сознание, брала в руки кисть и писала закатное небо.
– Уходите, кто бы вы ни были, – шептала она в пустоту, и совсем не испытывала страха. – Мне нет до вас дела, мне нужен сейчас только этот пейзаж. И ещё мне так нужен он, мой Макс, вот только я не знаю, где теперь искать его.
Страх приходил вместе с темнотой, и тогда она вставляла ключи зажигания и стремительно трогалась с места.
Пока однажды тьма не застала её врасплох. Закат в тот вечер был так великолепен, так ярко горел алым и багровым в высоком безоблачном небе, что немой восторг надолго приковал её к месту. Не в силах пошевелиться, она молча созерцала торжество красоты, невольным свидетелем которого она стала. А потом солнце закатилось за горизонт, и взошла полная луна, озаряя ярким светом всё вокруг. Сэм огляделась – по-прежнему было светло, и все предметы отбрасывали чёткие тени. Все краски дня поблекли в этом холодном свете, и посеребренный светом луны песок с еле слышным шорохом струился по пустыне. На смену восторгу пришло спокойное умиротворение, казалось, вот-вот она поймёт самую суть вещей, проникнет в самую суть красоты. Там, в пустыне, освещаемой светом полной луны, время застыло, в то время как за пределами этого мира люди продолжали жить обычной жизнью, суета и порядок наполняли их существование, здесь же больше не было ничего, кроме безмолвия вечности. Сэм глубоко вздохнула, впитывая всей сутью ускользающее понимание, а потом глаза её закрылись, и она незаметно уснула.
Ей снилась красная пустыня, пустота, в которой не было никого и ничего, никогда не было жизни, абсолютное ничто без начала и конца, без чувств, без души, без сожаления или тоски. Само время обрело здесь забвение, а жизнь не имела смысла. В пустыне не было ни добра, ни зла, ни рождения, ни смерти,