странным голосом повторил Бес,
Бродяга потянул носом и еле сдержался, чтобы не вырвать у Беса флягу.
Спокойно, приказал себе Бродяга. Слишком спокойным голосом предлагал ему Бес угощаться. Слишком спокойным был его взгляд. И слишком изучающим.
Запах из открытой фляги ударил в голову Бродяге, дыхание пресеклось… Пальцы на руках судорожно сжались.
– Что это? – спросил Бродяга равнодушно. Он надеялся, что спросил равнодушно.
– Это? – Бес усмехнулся криво, поднес флягу к своим губам, и тонкая струйка чуть светящейся жидкости на миг соединила его губы с горлышком фляги. – Это настойка из южных трав, – сказал Бес, осторожно вытерев губы. – Неплохо восстанавливает силы. А они тебе могут понадобиться. Нам нужно далеко ехать.
– Сейчас, – собрав всю волю в кулак, ответил Бродяга. – Я только оденусь.
Настойка из южных трав. Похоже, Бродяга выглядит полным идиотом. Хотя… Обычному смертному эта самая настойка не могла быть известна. Обычный смертный о ней мог только слышать и мог только мечтать.
Бродяга застегнул фибулу на буром шерстяном плаще и снова взглянул на Беса. Тот так и стоял, протянув флягу.
– Настойка… – сказал Бродяга и взял флягу. Запах усилился, начала кружиться голова.
Сам Бес отхлебнул из фляги уверенно. И после глотка не свалился в экстазе. А это значило, что пьет он нектар не в первый раз.
Нектар, птичье молоко, амброзия, пища богов… Бродяга медленно поднес флягу ко рту. Притвориться, что это у него в первый раз? Прикинуться, что первый раз дано Бродяге прикоснуться к бессмертию…
Хотя сам Бес не притворялся. Не счел нужным.
Усилился ветер, и песок хлестнул Бродягу по лицу. Шею рвануло плащом, забившимся на ветру.
«Не будем притворяться и мы, – решил Бродяга. – Какого рожна мы будем притворяться…»
…Он лежал на песке, широко раскинув руки. Правая рука сжимала рукоять секиры. Над головой медленно проплывали облака. Искристо-белое по пронзительно-голубому.
– Вот достойная смерть, – сказал чей-то голос над головой.
Бродяга посмотрел. Голос принадлежал темному силуэту, терявшемуся на фоне солнца. Бес.
– Почему смерть? – спросил Бродяга.
– Так, в голову пришло. Представь себе – битва двух великих армий, ты, подняв оброненный убитым сигнальщиком жезл, бросаешься вперед, увлекая за собой перетрусивших солдат… Потом, естественно, в грудь или в лоб тебе попадает один из зарядов пращи… Ты сам, наверное, знаешь, что пращники и прочие лучники норовят пристрелить именно таких вот шикарных парней с жезлами… И вот ты лежишь, рассматривая небо, тихонько прощаешься с жизнью, поражаешься, какое красивое небо и какая короткая жизнь… И вдруг тебя обнаруживает полководец противника, обходящий поле выигранной битвы. Полководец должен же сказать что-нибудь соответствующее моменту? Вот он и демонстрирует свое благородное отношение к чужой храбрости. И тебе, вместо того чтобы просто перерезать горло или оставить умирать, перевязывают рану и…
– Заткнись, – сказал Бродяга и сел. Мгновение