мне страдать, как все эти несчастные люди в этом доме.
– Нет, мне деньги не нужны.
– А что же тогда? Что тебе нужно?
– Отдай мне своё тело.
– Тело? Как? Но как же я?
– Зачем оно тебе, раз ты умрёшь? Это же только оболочка, кокон, как у бабочки! Освободись от ненужного бремени, сбрось его! Тело всё равно останется здесь, его закопают в землю, и оно будет просто гнить. Зачем обрекать такое совершенство на уничтожение? Отдай его мне, и у него начнётся новая жизнь, душу я у тебя не прошу, она мне не нужна. А вот тело нужно.
– Зачем оно тебе?
– Тебе-то что? Тело твоё прекрасно, оно так совершенно, почти идеально, оно мне нравится, я смогу его сохранить. Тебе же хочется, чтобы твоя плоть не исчезла и продолжала существовать дальше? Останутся жить твои руки, губы, глаза, шея, нежная кожа, будет дальше биться сердце, бежать кровь по венам.…Это же почти ты…
– Да, это хорошо…. Это как при пересадке органов: когда сердце забирают из мёртвого тела, оно продолжает биться в другой груди. Значит, и моё тело будет жить…. А, можно, чтобы я тоже жила вместе с ним?
– Этого я не могу сделать, этого никто не может…, так ты согласна?
– А как же это сделать? И когда?
– Да прямо сейчас, чего тянуть!
– И что для этого мне нужно сделать?
– Тебе – ничего, всё сделаю я, это моя забота. Просто нужно сказать, что ты согласна. Просто сказать! Говори!
– Да, я согласна. Только – это не больно? И быстро?
– Не беспокойся, это не больно и это быстро….
Через полчаса сестра Анна, заглянувшая в палату, чтобы заменить в капельнице бутылочку, удивлённо остановилась посреди комнаты – кровать оказалась пустой. Лекарство продолжало литься из иглы на матрас, бабочка с пластырем лежала на подушке, но под одеялом никого не было.
Монахиня недоуменно уставилась на пустую постель, подняла простыню, заглянула под кровать, открыла дверь в туалет, но пациентки не обнаружила. Да её и не могло быть нигде, она была так слаба, что не смогла бы сама спуститься на пол, даже, чтобы дойти до умывальника. Но девушка исчезла. Вместе с ней пропал синий шёлковый халатик, висевший на спинке стула, и мягкие голубые тапочки.
Перепуганная сиделка выбежала в коридор, кинулась к дежурной медсестре:
– Больную похитили!
На крыше дома, держась руками за высокий парапет, стояла молоденькая девушка, почти девочка. Её длинные рыжие волосы, свисающие неровными прядями на куртку, трепал холодный ветер, глаза были устремлены в тёмное ночное небо, на котором не было видно ни одной звезды. Только мрачные тучи тяжёлыми телами старались задавить луну, которая безнадёжно пыталась прорваться сквозь них, посылая тревожные сигналы. Замёрзшими покрасневшими пальцами девушка размазывала слёзы по щекам, даже не пытаясь сдерживать рыдания.
– Ну, почему? Почему я такая некрасивая? Почему я такая толстая? Господи, я бы всё на свете отдала, чтобы стать такой красивой, как Ленка! Ну, почему я вся покрыта этими дурацкими рыжими веснушками? Почему у меня нет таких длинных