местам, где был вчера, но портфеля не нашел.
– А что, там были деньги? – равнодушно спросила она.
– В том-то и дело, что не одни только деньги, – я сделал паузу. – Вы знаете, как я скрываю вашу работу для нас. Так вот, чтобы никто не знал о нашей связи, я все ваше личное дело всегда хранил при себе в портфеле. И вот теперь портфель пропал вместе с бумагами. Не знаю, что и будет.
Мгновение она сидела и соображала. Затем она вскочила как ужаленная.
– Так что же вы сидите? Нужно же разыскать. Ведь что будет со мной, если кто-нибудь прочтет эти бумаги. Я же тогда пропала. Что скажут мои родные! Ах! – и она начала плакать.
– Бросьте, не нервничайте! – раздраженно остановил я ее. – Моя агентура сейчас разыскивает портфель, и, я надеюсь, он будет найден.
Она ушла заплаканной. Я взял телефонную трубку, вызвал трибунал и соединился со следователем-узбеком Хитаровым. Он являлся нашим секретным агентом, и я попросил его прийти ко мне.
– Вот что, товарищ Хитаров, – встретил я его, – пошлите, пожалуйста, за своей подписью повестку на бланке трибунала по этому адресу.
– Хорошо, – ответил он, читая адрес. – А что мне делать, когда она явится ко мне?
– Не беспокойтесь, она не придет. Видите ли, это частное дело между нами, я ей симпатизирую, но она очень горда. И вот я хочу ее немного попугать, – объяснил я смущенно.
Спустя два дня Кацман буквально влетела ко мне.
– Смотрите, я получила повестку из трибунала. Это, вероятно, по поводу этих несчастных бумаг. Боже, что я буду делать?
– Слушайте, Софья Владимировна, я знаю этого следователя. По моим сведениям, он большой взяточник. Вы не ходите в трибунал, и я постараюсь поговорить с ним. Я, вероятно, смогу уладить дело. Не беспокойтесь. Идите домой и приходите завтра в это время. Я вам скажу о результатах.
На следующий вечер она пришла. Я поджидал ее с серьезно-озабоченным лицом.
– Ну как? – спросила она, не успев войти в комнату.
– Не знаю, как и сказать. Я был у следователя. Бумаги у него. Он обвиняет вас в международном шпионаже. В конце концов он согласился потушить дело, но просит сорок миллионов взятки. А я такими деньгами не располагаю, – закончил я.
– Слушайте, товарищ Азадов (я тогда работал под этой фамилией). Найдите эти деньги, я вас умоляю. У меня есть накопленные восемь миллионов; я их передам вам, а остальные я отработаю. Только прекратите это дело во что бы то ни стало, – просит она, и слезы катятся по щекам.
Я сидел в раздумье минуты три. Затем внезапно обратился к ней:
– Слушайте, Софья Владимировна, с одной стороны, мне вас жалко, и вместе с тем обидно, что вы со мной не откровенны. Ведь вы же одновременно работаете в агентуре Совета бухарских назиров. Почему бы вам не взять денег оттуда.
– Откуда вы знаете, что я там работаю? – спросила она, покраснев.
– Я вам уже говорил, что нам очень многое известно. Поскольку мы начали говорить откровенно, давайте продолжать. Хотите, я заплачу следователю сорок миллионов