занимался. Он просто прыгал до самого потолка, и все тут. Любка на скакалке скакала, наверное, со скоростью света или быстрее. Лерка и Машка сразу по двадцать обручей крутили, и не только на животе, но, и на руках, и на ногах. Миха на идеальный шпагат садился и делал всякие сальтухи и кувырки в воздухе. А Нинка прыгала в длину из одного конца зала в другой. Там еще много типов было интересных всяких, но рассказывать лень, да и вспоминать не очень-то охота.
Ну вот, короче, стоял я там опять, как истукан, и смотрел на них, варяжку раззявив. Наконец заходит физрук (форменная горилла) и издает такой, типа, рык: «Построится, быстро». И в свисток свистит. И все, значит, кроме меня, пулей на линию побежали. А я иду такой, задумался че-то, встаю, как обычно на свое законное место в начале колонны.
– Колбаскин!!! – кричит во всю глотку физрук (он всегда почему-то орал, как ненормальный), – мы по росту строимся, топай давай в конец колонны.
Я такой: «Че?» – говорю про себя и смотрю на одноклассников своих. Приходится аж задрать голову вверх, чтобы увидеть их противные рожы. А они, главное, тоже зырят на меня и лыбы давят. Что ж делать? Пошел я, короче, в конец колонны, к Артуру этому. И главное, странно, почему- то он тоже вдруг выше стал, так что я вообще, последним остался.
– Так, щас бегать будете, – говорит физрук, – двенадцать кругов, а ты Колбаскин – три.
Я стою и не вдупляю: «Что ж я второклассница, что ли, какая или дохляк второсортный?»
– А почему мне три?
– Потому что, ты – обычный, – говорит он.
– Ну и что, я тож двенадцать могу пробежать.
– Можешь, но только медленно, а ребята быстро бегают.
«Что за бред!» – думаю.
– Но…
– Отставить разговоры, – говорит он, – бегом марш.
И они, короче, рванули, как звери какие-то. Я пробежал два круга в обычном своем темпе, а эти уже двенадцать отбегали, прикиньте. Стоят, главное, и цокают, типа, я их задерживаю. Я-то их раньше всегда ждал. Цокают, гаденыши, представьте себе, даже Ларик этот, который после первого круга с ног обычно валился.
Ну, пробежал я, значит, три круга, вообще даже не устал и не запыхался. Встал я в колонну, то есть в её конец, а физрук смотрит на меня, как на ничтожество какое-то.
– Иди посиди, – говорит, – я пока с нормальными спортсменами позанимаюсь.
«Это они-то спортсмены? Килька дохлая». Прикиньте, да. А на днях, значит, горилла эта звала меня на олимпиаду по физре.
– Я тож хочу позаниматься, – говорю. Конечно, я не против посидеть, но это не тот случай. – Чем я хуже?
– Ты обычный, – говорит, – Еще плохо станет. Иди посиди.
– А как же нормативы и все прочее? – спрашиваю у него.
– Поставлю, – говорит, – Не мозоль глаза, иди садись, отдохни.
Что делать-то? Пошел я в итоге на скамейки. Подхожу, а там Димон сидит и улыбается во всю рожу. Сел я, короче, рядом с ним.
– Че