Вначале была любовь. Философско-исторический роман по канве событий Холокоста. Том I
заставило сменить факультет права на философский и перестать упиваться столь свойственными этому периоду жизни человека побуждениями. Очень молодым, он вдруг раз и навсегда понял – он не может слиться с женщиной, не испытывая к ней ясного, человеческого чувства любви, а делая так, поступает против самого себя. Вместе с мудростью и трагизмом разума, глубинной печалью зрелого и осознавшего себя духа, в жизнь будущего пана профессора, отвергшего свою общину, отвергнутого и проклятого ею, яростно боровшегося за признание в академической среде, пришло одиночество. Но вместе с тем – книги. Вдохновение. Творчество. Свою первую книгу пан Войцех Житковски написал в двадцать пять, вскоре закончил и издал вторую. Тридцатилетие ознаменовалось получением докторской степени и написанием книги по философии искусства. В тридцать пять, захваченный не столько идеями Ницше, сколько самими очерченными зловещим кумиром времени горизонтами мысли, он увлекся философией музыки и спустя два года, получив профессорскую степень, выпустил книгу о философском символизме в европейской музыке 19 века – она принесла ему известность в определенных кругах, она же – о судьба! – в конечном итоге привела в его объятия минувшей ночью красавицу Магдалену. Сам Теодор Адорно, баловавшийся сочинением того, что пан Войцех отказывался признавать музыкой, отозвался на его книгу, вступил с ним в полемику по самым главным для его труда идеям, что конечно не могло не льстить. Одиночество. Оно очень рано увлекло и захватило его, стало залогом его небывалой плодотворности. Говоря по чести – сжившийся и свыкшийся с ним, никогда не тяготившийся им, но всегда ощущавший его нехватку, нашедший в нем не только испытание, но условие, как часто подмечал для себя, настоящей и творческой жизни, пан профессор, буквально до последнего времени был уверен, что оно – отпущенная до самого конца, обещающая оказаться непреодолимой судьба. Многие и многие годы он говорил себе – я никогда не любил женщины, никогда не встречал той, с которой мог бы разделить судьбу и свой мир, или хотя бы представить подобное, и увы – это была чистая правда. Пан профессор Войцех Житковски знал, что такое желать любить, мечтать то ли о любви, то ли о той дымке совершенной разделенности и слитности с кем-то другим, которую мы часто обозначаем словом «любовь», но не знал, что такое любить женщину. В нем никогда не рождалось решимости со всей внутренней честностью, уверенностью в собственных чувствах, с предельной ясностью и подлинностью таковых сказать какой-то из множества окружавших его женщин «я люблю тебя». Он просто никогда не любил женщины, не знал этого чувства – что же собственно, тут непонятного? Ведь не воспринимать же всерьез все эти «новомодные» теории, которые он с таким неподражаемым юмором «разбирает по костям» на лекциях, зачастую вызывая неудовольствие студентов, норовящих таковыми увлечься… Нет любви – и нет,