притронулась к её разрядно бьющемуся сердцу. Оно приоткрылось от страха, и я видела розовый свет её существа, сквозящий наружу. Её эмоции цвета заката. Она была как нераненная птица в небе, парящая за мгновение, за жизнь, до того как упасть. Я катушечно подмоталась и вписала частичку себя в её волю. Едва, незаметно. Я поднесла её ладонь к её глазам и распрямила пальцы.
Раз, два, три, четыре, пять пальцев. Белые, как снег —
Я посмотрела на руки. Это был сон, да? Память моя была чистой, резкой. Меня переполняла ясность. Впервые за всегда, я испытывала необходимость поделиться увиденным с кем-то ещё. Я вышла наружу и поспешила на Холм.
Дана ждала меня на вершине. Улыбнувшись глазами, она протянула руку, но я выставила ладонь вперёд, и подумала прямо в её личную сторону, в её заводь – «Слышишь меня?»
Дана сделала удивлённый шаг назад.
«Ты чего?» – спросила она. Мы никогда не говорили прежде.
«Тебе снятся сны? Когда ты ложишься спать, тебе снятся сны?» – Я вся дрожала от чувства вторжения в заводь сестры.
«Да. Мне снятся сны. Что с тобой?» – Дана была напугана.
Я чувствовала как она закрывала свою прежде распахнутую заводь, фокус за фокусом. Наверное, Дана решила, что я больна и могу быть заразна.
– Я направила поток мыслей девочки в аккуратную сторону, успокаивая и надавливая одновременно. Нужно было влиять осторожно. Ведь она такая хрупкая, эта я —
«Я не больна, нет. Прости, что говорю с тобой. Но это очень важно», – сказала я.
– В цепи её мыслей прозияла брешь. Разрыв. —
«Сегодня я видела сон, не похожий на другие. Там музыка остановилась. Тебе снилось такое?»
Дана нахмурилась и сделала ещё один шаг назад. В глазах её кругами ходил страх.
«Пожалуйста, ответь. Тебе снилось такое? Что музыка остановилась?»
«Нет, – сказала Дана, – Музыка не может остановиться. Ты же знаешь.»
Я ощутила послание в нашем общем сознании. Дана огласила в эфир, что я не в порядке и вызывала другую сестру мне на смену, Ри.
– Воспользовавшись разрывом в потоке её мыслей я вплела в него свой вопрос —
«Я знаю, конечно. Скажи, а ты когда-нибудь задавалась вопросом, где это мы?» – спросила я, но Дана смотрела в сторону, избегая моего взгляда. Её заводь закрылась. Она не слышала меня больше.
«Прости», – сказала я с горькой интонацией, развернулась и ринулась вниз с Холма, сквозь снег и сложные слёзы в горле.
Достигнув подножия, я добежала до самого края деревни, туда, где стоял последний столб. Запыхавшись, я обхватила столб руками, прижалась к нему лбом и не плакала, только в груди прыгали огоньки. На ощупь столб был как костный сердечник. Я посмотрела наверх, туда, где всё сливалось белым от мельтешащих снежинок, и увидела границу, там где костность столба переходила в иной покров. Я пригляделась сильно-сильно, пытаясь различить природу этого покрова. Это было похоже на кожную шерсть. Это могла быть шерсть. Оленья шерсть.