слова, присущие его младшему брату в боях и при общении с простолюдинами, как правило, не слышался сильный шотландский акцент, присущий Дугалу. Но сейчас она потеряла налет образованности; оба брата, казалось, говорили одинаково низкими, сердитыми голосами.
– Такое поведение простительно в двадцать, но ведь тебе, слава богу, уже сорок пять лет!
– Ну, ты вряд ли можешь рассуждать об этом со знанием дела, правда? – издевательски отозвался Дугал.
– Именно, – зло проговорил Колум. – Я довольно редко благодарю Господа, но, похоже, он поступил со мной милосерднее, чем мне казалось. Сколько я в жизни слушал, что, когда у мужчины торчит стручок, мозги перестают действовать, и сейчас близок к тому, чтобы поверить в подобное.
С громким скрежетом ножек по каменному полу протащили кресло.
– Если братьям Маккензи, – продолжал Колум, – на двоих выпал один член и одни мозги, то я удовлетворен своей долей имущества!
Мне стало понятно, что третий участник в этом чрезвычайно личном разговоре совершенно не нужен, и я тихо отошла от двери, чтобы идти вниз.
И тут же остановилась, заслышав шелест чьих-то юбок на нижней лестничной площадке. В мои планы не входило, чтобы меня застали подслушивающей у двери кабинета Колума. Одну из стен широкой верхней площадки сверху донизу покрывал гобелен. Из-под него будут торчать ноги, но деваться некуда.
Спрятавшись за гобеленом, как крыса, я могла только слышать: сначала кто-то медленно поднимался по лестнице, затем он приблизился к двери и, разобрав, что беседа братьев Маккензи конфиденциальная, отошел к дальнему краю площадки.
– Нет, – куда спокойнее сказал Колум. – Конечно, нет. Эта женщина – ведьма, колдунья, все в таком роде.
– Да, но…
Брат резко прервал Дугала:
– Я же сказал: это мое дело. Не волнуйся, братец, я устрою все так, чтобы с ней все было подобающим образом. – В голосе Колума послышалось некоторое раздражение. – Я тебе так скажу. Я написал герцогу приглашение поохотиться на оленей в наших угодьях над Эрликом. С ним отправлю Джейми. Если герцог сохранил к нему доброе расположение, то, может…
Дугал перебил гэльской фразой, вероятно, не вполне учтивой, поскольку Колум рассмеялся и заметил:
– Нет, думаю, Джейми не маленький и сам может себя защитить. Но если герцог пожелает замолвить за него слово перед его величеством, шансы на помилование немало вырастут. Если не против, я напишу его светлости, что и ты к ним присоединишься. Коли пожелаешь, поможешь Джейми, а я в твое отсутствие улажу дело.
Снаружи гобелена раздался какой-то глухой звук, и я рискнула выглянуть. На площадке стояла Лаогера, побледневшая, как стена за ней. В руках девушки был поднос, на котором стоял графин; с подноса на покрытый ковром пол свалилась оловянная кружка – звук ее падения я и слышала.
– Что такое? – внезапно громко спросил Колум в кабинете.
Лаогера торопливо поставила поднос на столик возле двери, едва не уронив графин,