Даже туземная зверушка перестала её бояться. Почти. Во всяком случае, подползла ближе и, замерев от страха, всё же позволила погладить себя по длинным кудрявым ушам.
Темнеет здесь быстро. Скоро поляна освещалась одним лишь костром. Аборигены стали готовиться ко сну. Ольми собрала кружки, ложки и с сомнением глянула в сторону речки, до которой было около пятидесяти метров ночи.
– Вы не поможете мне? – обратилась она к молчаливому парню. Всё получилось так естественно! Девушка боится темноты и просит проводить её, тем более что у костра остался один Виктор. Да, так его звали – Виктор.
Я до сих пор спрашиваю себя, почему она обратила на него внимание? Что привлекло представительницу редчайшего и благороднейшего вида в туземце случайно найденной, затерянной в Галактике планетки? Красота? Объяснить всё чисто внешней привлекательностью Виктора было бы странным. Да и какая там привлекательность?!… Острый ум? Так он молчал всё время! И опять же молча встал, и пошёл за Ольми. Темноты она, конечно, не боялась. Кого в лесу ей(!) бояться, если всё зверьё при нашем появлении разбежалось в радиусе десяти километров? Она хотела просто поближе познакомиться с Виктором. Разговор мне передала коротко, сочтя нужным опустить подробности.
Вода обжигала руки осенним холодом, но Ольми мыла посуду очень медленно.
– Почему вы всё время молчите?
– Мне есть, о чём молчать.
– Вы не похожи на своих товарищей. Они так общительны!
– А я им совсем не товарищ. Просто одному по тайге идти не уютно, вот и пристал к их компании.
– Так вы не просто путешествуете?
– Просто так по лесу только бездельники шатаются. В верховьях реки, километрах в двухстах отсюда город начинают строить. Я и каменщиком могу, и плотником, – всему научился. Так что, без работы не останусь. А вы, дамочка, побыстрее шевелитесь, а то, как бы ваш муженёк не забеспокоился, что вы надолго исчезли.
– Муженёк? – Ольми на секунду задумалась над значением слова. – А, нет, Ройм мне вроде как брат. Наши родовые ветви параллельны. Мужа у меня нет. Я не нашла ещё соответствующего моему генотипу. У нас с этим очень строго.
– Понятно. Вы иностранцы? Я так и думал. А вот скажите, чего в такую даль забрались? Да ещё ребёнка притащили?
– У нас не было выбора. Лит нуждалась в отдыхе. Почти шесть лет пути – слишком большая нагрузка для неё.
– Это здесь отдых?! Пижонство – вот что это! Такие чистенькие, ухоженные едут отдыхать в медвежью глухомань, полную гнуса!
Он сказал это довольно резко, и непонятно было, чем вызвано его раздражение?
– В вашем голосе нет доброты, значит, вы несчастливы, – тихо произнесла Ольми. Она кончила мытьё, сложила горкой посуду и теперь сидела, обхватив руками колени и глядя на Виктора ясными зелёными глазами. Впрочем, он в темноте их не видел.
– Счастье? – он усмехнулся. – Было у меня счастье, да вышло. Всё это писатели придумали. Гнилое всё, понимаешь? Чуть у тебя трудности – глядишь, а вокруг уже нет никого, ни