делах. Его общение с людьми было ничуть не лучше. В выходные предполагалась загородная вечеринка. Джайлз приглашал трех девушек поехать вместе с ним, и все три отказались. Он даже не рассердился. Зачем им ехать с таким занудой? Танцор он отвратительный, да и игрок в теннис никудышный. Вдобавок он ненавидел ездить верхом, а значит, о его участии в охоте не могло быть и речи.
Вот такой он. Ему почти двадцать четыре года, а он продолжает жить в родительском доме. В издательстве – никакой карьеры, общаться с людьми не умеет и до сих пор… до сих пор девственник! Джайлз еще даже не пытался уложить девушку в постель. Стоило ему об этом подумать, как его охватывала паника. До чего же ужасно оказаться одним из тех парней, кто делал это в свою первую брачную ночь. Конечно, в том, что он по-прежнему девственник, не было ничего постыдного. Но сейчас, когда интимные отношения заметно упростились, когда все вокруг занимаются этим… Взять того же Боя Уорвика. У него были десятки девушек. Но лучше бы Венеция не торопилась войти в их число. Подумав об этом, Джайлз вдруг ощутил странную тревогу. Венеция была не просто очередной подружкой Боя. Но с чего он решил, что Бой посмеет уложить в постель и ее? Конечно же нет. Приличные люди не занимаются подобными вещами с сестрами своих друзей. Они понимают, что это нельзя.
– Джайлз! – Барти стояла в дверях его кабинетика. – Хочешь пойти со мной перекусить?
– Я… с удовольствием, – ответил Джайлз и улыбнулся ей.
Ну что бы он делал без Барти? Он по-прежнему считал ее самой красивой из всех девушек, каких встречал. За эти годы она стала еще красивее, хотя внешне немного изменилась. Длинные волосы до плеч, на лице никакой косметики.
Сегодня Барти была в красном. Она надела длинный красный джемпер и клетчатую темно-синюю юбку. Чем-то это напоминало школьную форму. Юбка была короткой. Барти не чуралась веяний современной моды. У нее были потрясающие ноги. Такие длинные. Одним словом, потрясающие.
Если бы только… Джайлз ненавидел себя за то, что смеет думать об этом, и все же… если бы только она не была столь успешной на своей работе. Когда Барти сообщила ему, что будет работать в издательстве, Джайлз искренне обрадовался. Но потом… Всякий раз, когда она вслух говорила о своей очередной интересной задумке, всякий раз, когда, выслушав ее, мать отвечала: «Барти, да это замечательная мысль», Джайлзу хотелось, чтобы Барти предложила какую-нибудь отчаянную глупость, чтобы на нее обрушилась убийственная вежливость ее матери. Словом, он мечтал, чтобы хоть один раз Барти ткнули носом и указали на ее некомпетентность. Сам он подвергался этой пытке чуть ли не ежедневно.
Джайлз встал, отодвигая рукопись, с которой возился:
– Действительно, пора перекусить. Идем.
– Хочу поделиться с тобой своим секретом, – сказала Барти, потягивая отвратительную коричневую жидкость, которую в «Лайонс-Корнер-хаусе» имели дерзость называть чаем. – Это потрясающий секрет. Ты сумеешь его сохранить?
– Конечно.
Наверное, мать доверила