судьба, что старшие дочери жили в других городах, и детские голоса звенели в их квартире редко, только во время недолгих отпусков.
С трепетом развернула бабушка толстое ватное одеяло. Малышка спала крепким сном. − Глазки какого цвета? − нетерпеливо спросил Иван Николаевич. – Голубые, как у Димы, – ответила Верочка.
– Как у Димы, думаешь? – недоверчиво переспросил дед. – А волосы?
– Да я и не видела толком, их в родильном доме с головой пеленают, − ответила Вера, чуть заметно улыбнувшись. Она сразу догадалась, куда клонит дедушка − исследователь. Бабушка сняла чепчик, детская головка была совершенно лысой, даже слегка блестела.
− Удовлетворил любопытство, дедуля? −насмешливо спросила Вера. −Пока нет, но сейчас удовлетворю, − ответил Иван Николаевич и поднес к голове внучки большую старинную пятикратную лупу.
−Как чувствовал, −произнес он убитым голосом. − Рыжоня
− А что в этом плохого? – спросил с обидой до сих пор молчавший Дима. − Мне даже очень нравятся рыжие. Помнишь, Вера, в походе пели: «Рыжая, рыжая, ты наверно всех милей…».
Спавшую Людочку переложили на разложенный широкий диван, бабушка накрыла праздничный стол. Мужчины выпили по паре рюмочек за здоровье новорожденной и родителей: мамы Верочки и папы Димы. В конце обеда малышка проснулась, бабушка взяла внучку и они с Верочкой поспешили в другую комнату. Почти все время молчавший дед вдруг мрачно и решительно произнес: − Ладно. Тебе расскажу. Ты отец. Должен знать.
−И охота тебе, папа, − уже в дверях с неудовольствием произнесла Вера. −Пусть лучше у кроватки матрац поднимет. Бабушка тоже неодобрительно покачала головой. Дима было дернулся со стула идти за ними, но тесть строгим «директорским» голосом приказал: − Сиди, я сейчас.− Вернулся он через пару минут с огромной картонной коробкой. Дима понял, что это и есть знаменитый архив тестя, о котором он слышал от Веры. К этим «исследованиям» он не проявлял особого интереса: пусть пенсионер занимается любимым делом, скучно ведь на пенсии. Мужчины расположились на диване, где только что спала малышка, и Иван Николаевич начал. Дима слушал его, рассматривая портреты и фотографии больше из вежливости, местами с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
− Гадалкой, говорите, будет, и даже мысли читать чужие сможет? А что, дело нужное. Может, в органы пойдет, шпионов и преступников будет вылавливать. Интересно и патриотично. Весь наш род прославит. А гадалка − так это же золотое дно! – произнес Дима уже с легкой иронией.
− Дмитрий, я не шучу. Времена могут измениться, и как учит история, даже вернуться. Я же тебе про родную тетку Зои Павловны, гадалку рязанскую,
только что рассказал. Ладно, я в матери этот дар каленым железом выжег, жаль спохватился поздновато. И ты следи за своей Людмилой в оба и при первых проявлениях тоже выжигай. А что в пятьдесят третьем году было! Это мне чуть жизни не стоило. Ты мужик, я вижу, правильный, коммунист, историк. Тебе расскажу.