весь день полола и поливала огород, кормила скотину, чистила сараи. Временами заходила в дом проведать найдёныша. Детёнок крепко спал, но Машке иногда казалось, что он помер, и тогда она склонялась над ним и старалась услышать дыхание, увидеть, как поднимается тощая грудь. Детёнок спал. Изредка тихо скулил во сне, дёргался, словно от испуга, но помирать не торопился.
Машка закрывала шкаф и уходила заниматься своими делами.
Вечером, когда она подоила корову, пришёл дед Колян.
Старый охотник принёс большого тетерева, бросил тяжёлую тушку перед Машкой на стол и кивнул на молоко:
– Дашь молочка за птицу? Глянь, какой жирный! Возьмёшь?
Машка кивнула, молча налила деду молока в трёхлитровую банку.
– Спасибо! – Дед подхватил тару, весело подмигнул Машке и тут же ушёл.
Дед Колян, ближайший сосед Машки, давно жил один. Из хозяйства держал только кур и небольшой огородик за домом. Весь его доход составляла крошечная пенсия да охотничьи трофеи. Охотником дед Колян был отменным. Исходил, как он сам рассказывал, всю тайгу вдоль и поперёк. Мог уйти на несколько недель и пропадать на охоте и зиму и лето, вверив своё хозяйство работящей Машке, за что она и её мать всегда были с мясом.
Вот и сейчас, соскучившись по молоку, дед Колян сходил в лес и подстрелил молодого косача. За такую птицу три литра надоя было маловато, но охотник за наживой не гнался, да и Машку, оставшуюся одну, обирать не хотел.
Машка ловко освежевала птицу и тут же отправилась варить бульон для ребёночка. Да и сама уже есть хотела, а готовить сегодня было некогда.
Гровел проснулся от необычно приятного, вызывающего чувство жуткого голода запаха. Проморгавшись, сумел сфокусировать зрение и различил в полумраке стены и щели в них.
Он лежал, всё так же во что-то завёрнутый, и на чем-то очень мягком. Пошевелился, но тут же болью отозвались потревоженные ожоги, заскорузлая высохшая тряпка неприятно тёрлась о раны. Соображая как быть дальше, услышал тяжёлую поступь, увидел, как открылись дверцы его темницы и своего спасителя, замершего в проёме.
Особь пробурчала что-то, похоже ласковое и осторожно взяла гровела на руки.
И кто же ты такой?
И что же тебе от меня надо?
У гровела была куча вопросов, но всё отошло на второй план, когда его усадили и принялись поить питательной жидкостью. На этот раз приятно тёплой и от того более вкусной. И даже жёсткая тряпка, беспокоящая ожоги, уже не представляла таких неудобств. Регенерация началась, до полного формирования тела осталось немного.
В этот раз он ел осторожно, даже старался аккуратно, а когда насытился, не стал выплёвывать еду, просто зажал рот и помотал головой. Его тут же поняли, перестали кормить, снова намазали чем-то и снова положили на мягкое. В этот раз запирать не стали – оставили так, чтобы он смог разглядеть место, куда попал.
Это