в рассыпанные по плечам золотые кудри майора Полужайко.
– Присядь-ка. Я не знаю, а вот правитель Израиля Соломон знал. Хочешь, расскажу? Этот царь прославился своей мудростью, справедливостью, но часто терял самообладание и потом долго не мог успокоиться. Один мудрец принес ему кольцо и сказал: «Когда придет беда, посмотри на него. Если слишком развеселишься, оно тебя отрезвит».
Нина перестала плакать. Она смирно, как школьница, положив руки на колени, сидела напротив Полужайко и внимательно ее слушала. Борщов и Мирская тоже обратились в слух.
– Однажды по какому-то незначительному поводу Соломон сильно расстроился, – продолжала Светлана Кириллова. – Он вспомнил слова мудреца, внимательно взглянул на кольцо и прочитал надпись «Всё пройдет». Удивился царь, задумался и … успокоился. Вскоре забыл об этом и жизнь продолжалась. Стоило ему возрадоваться – взгляд его падал на кольцо. Он опять видел эти слова, и понимал, что радость не будет длиться вечно. Так кольцо часто выручало царя в трудные моменты его жизни. Ведь действительно, все проходит. Нина, ты меня поняла?
– Поняла, конечно. Только, ведь, бывают такие ситуации, когда никакое кольцо не поможет. Вот, как сегодня, – в голосе девушки опять послышались всхлипы.
– А для такого случая есть у легенды свое продолжение. Как-то раз Соломону стало так плохо, что он даже решил избавиться от кольца. Вот, как тебе сегодня. Сорвал он кольцо с пальца, хотел выбросить, и вдруг увидел надпись на внутренней стороне – «И это тоже пройдет».
4
По просьбе Мирской, которая исполняла в тот день обязанности главного редактора, получившего направление на очередное медицинское обследование, сотрудники собрались еще до начала рабочего дня. После утренней летучки Лена собиралась заскочить в медицинский институт на кафедру эндокринологии, чтобы застать на месте профессора Оболенского. Заведующий кафедрой еще два месяца назад обещал подготовить выжимки из своего реферата, которые Лена надеялась переложить в удобоваримую статью для журнала о новейших открытиях в области влияния желез внутренней секреции на продолжительность жизни. Но все затягивал, срывая сроки и давая бесконечные обещания.
Обсуждать журналистам, по правде говоря, особо было нечего – просто неделя предстояла напряженная. Сотрудники отчитались, кто, чем занимается, доложили, чему предстоит посвятить ближайшие дни, поэтому управились быстро. Ребята уже посматривали на часы, когда дверь после короткого стука приоткрылась и в щели показалась голова Германа Борщова.
– Твой гвардеец явился, – хихикнув, произнес шепотом, слегка толкнув Лену в бок, сидящий рядом Владимир Артемьев.
В редакции все уже знали о необычном задании, которое получила Мирская. А с глашатаем областного УВД, поражавшим окружающих чрезвычайно здоровым румянцем щек, и раньше были знакомы. Только мало кто знал, что Герман. по-видимому, страдал дерматитоподобным розацеа кожи лица, спровоцированным, как могла предположить Лена, скорее всего экзогенными или