со Стюартом из отдела технического обслуживания. Хорошо бы заручиться его поддержкой.
– Кафетерий. Всячески избегай его, но если зайдешь в плохую погоду, сделай вид, что у тебя все под контролем. Они чуют страх.
– Если по математике у тебя будет мистер Деклэр, садись подальше и не смотри на него. Он любит старшеклассниц – ну, ты поняла. Или садись в первом ряду, пятерки тебе обеспечены.
Список продолжается, но я не могу читать дальше. Меня заклинило на словах «они чуют страх». В такие моменты я жалею, что у меня нет сотового, а то сразу бы позвонила Сикс и потребовала объяснения. Сложив листок, я кладу его в сумку и перевожу взгляд на одинокого бегуна. Он делает на беговой дорожке упражнения на растяжку, повернувшись ко мне спиной. Не знаю, ученик он или тренер, но если бы Грейсон увидел этого парня без футболки, то перестал бы светить своим прессом.
Парень поднимается и, даже не взглянув на меня, идет в сторону трибун. Он выходит за ворота и направляется к машине на парковке. Открыв дверь, достает с переднего сиденья футболку и натягивает ее через голову. Потом запрыгивает в машину и уезжает. Парковка к этому времени начинает быстро заполняться.
О господи!
Я хватаю рюкзак и намеренно продеваю в лямки обе руки, после чего спускаюсь по лестнице, ведущей прямиком в Ад.
Я сказала «Ад»? Это еще мягко сказано. Муниципальная школа – это все, чего я боялась, и даже хуже. Классные комнаты еще ничего себе, но меня угораздило (в силу необходимости и неведения) зайти в туалет у научной лаборатории. Я, правда, выжила, но впечатлений осталось на всю жизнь. Достаточно и того, что Сикс в своей памятке назвала это место настоящим борделем.
Скоро начнется четвертый урок, и почти от каждой девчонки, встретившейся мне в коридорах, я услышала не очень внятно произнесенные шепотом слова «шлюха» и «потаскуха». А куча долларовых купюр, выпавших из моего шкафчика вместе с запиской, откровенно показывает, что мне здесь не сильно рады. Записка подписана директором, но в это верится с трудом, поскольку слово «твоего» написано как «твоево». В записке сказано: «Извини, шлюшка, что в комплект твоево шкафчика не входит шест для стриптиза».
Неловко улыбаясь, я таращусь на записку, со стыдом принимая жизнь, добровольно избранную на два следующих семестра. Я искренне считала, что люди поступают так только в книгах, а теперь на собственном опыте убеждаюсь, что идиоты действительно существуют. Остается надеяться, что шутки на мой счет сведутся к чаевым стриптизерши, как сейчас. Какая дура швыряется деньгами, чтобы оскорбить? Полагаю, богатая. Или богатые.
Хихикающие девицы в дорогих шмотках у меня за спиной, конечно же, ждут, когда я побросаю вещи и со слезами помчусь в ближайший туалет. Их ожиданиям не суждено сбыться по трем причинам.
Я никогда не плачу. Никогда.
Я уже была в этой уборной и ни за что больше туда не пойду.
Я люблю деньги. Зачем бежать?
Я ставлю рюкзак на пол и поднимаю деньги. По полу разбросано не менее двадцати долларовых купюр, а в шкафчике остается больше десяти.