руки и положил их на бортики ванной по бокам от себя.
– Тогда… – У Мадины перехватило дух, взгляд застопорился. Искательница приключений ждала борьбы и готовилась к долгой осаде… а крепостные ворота оказалась открытыми. – Я тоже?
Ее глаза переполнились мольбой: «Не отказывай! Не ставь меня в жуткое положение, я и так на пределе, кровь превратилась в сплошной адреналин…»
У меня тоже адреналин. Собственно, ради него все и делалось.
– Почему нет? – бросил я как нечто обыденное.
Строгое темно-зеленое платье осыпалось на пол, будто его снесло сквозняком. Оставшись в лифчике и трусиках, Мадина на миг остановилась. Неужели не рискнет? Играя мужскую роль охотника, можно зайти далеко, причем настолько, что от себя не ожидаешь: «Ну, ни фига ж себе, неужели это натворил я?!»
Мадина отвернулась, отстегнула тонкий черный лифчик и, когда он занял место на вершине груды вещей, машинально прикрылась руками.
За этот жест я готов был расцеловать. Мадина открывалась с новой стороны: она тоже стеснялась. Она боролась с собой, пересиливала себя, чтобы стать равной людям, которые живут другой жизнью. Во сне я так же кромсал мысли и желания под другой менталитет. Это трудно, но возможно. Главное – желание. И цель.
Кстати, о цели надо поговорить.
Побудительные мотивы оказались сильнее природной стыдливости. Цель, что вела Мадину, заставила ее опустить руки, наклониться и, приподнимая ноги, вылезти из последней вещи. При наклоне длинные волосы скрыли картинку, но черный занавес быстро поднялся и раздвинулся. Впрочем, еще когда руки опускались, глазам уже предстала долгожданная родинка.
В целом грудь Мадины я примерно так и представлял. Платье не скрывало форм, а коричневые наконечники… Не помню, какими они были во сне, поскольку сейчас, когда я увидел их воочию, другими они быть не могли.
Мадина закинула ногу через бортик, я жестко бросил:
– Стоять!
Она будто окаменела в положении, в каком застала моя команда.
Как же приятно, когда тебя слушаются беспрекословно. Даже вопросов не прозвучало. Мадина молча ждала продолжения.
Обожаю кавказское воспитание.
– Дверь открой, – сказал я, – чтобы слышать.
Из сокомнатников вернуться вроде бы никто не должен. Если случится непредвиденное и раздастся скрежет ворочаемого замка, то незваная гостья останется в ванной, а я быстро выскочу – на гвозде в двери висел общий халат огромного размера, доставшийся нам от хозяев вместе с мебелью. Халат и тапки впитают воду, а тому, кто придет, я объясню, что сестра друга забежала за вещами и ей зачем-то срочно понадобилась ванная, где я мылся, когда она пришла. Чем меньше точных деталей, тем лучше. А если детали понадобятся, что-нибудь придумаю. Например, что Мадина упала в грязь, и нужно отмыться.
– Правильно. Хорошо, что ты об этом подумал. Я в тебе не ошиблась.
Наблюдать за Мадиной было приятно. Зная, какое впечатление производит, она не стеснялась ни фигуры, безупречно роскошной и до дрожи в коленках соблазнительной, ни вкусных подробностей фигуры, открывавшихся при движении. Вид сзади порадовал мягким