старого человека. Черты его лица заострились, щеки и глаза запали, руки безвольно лежали на коленях, но самое страшное – его прозрачные глаза были устремлены в одну точку, будто стали еще прозрачней, и от неподвижности зрачков казалось, что они мертвые. Пашка боязливо поежился. Он почувствовал себя маленьким и беззащитным, а Георгий, наоборот, показался ему огромным, всесильным и устрашающим. Более того, он, скорее всего, обладал какой-то неземной силой, которая позволяла в короткий срок менять обличье до неузнаваемости. Георгий осторожно, как глубокий старик, поднялся со стула.
– Не тревожь ее, пускай спит. Валентина принесет отвар, следи, чтобы пила каждый час по три ложки. Будет спать – буди, пропускать нельзя. Если что, Валя знает, где меня искать.
Он очень медленно, с трудом переставляя ноги и будто прощупывая руками пространство, поплелся к двери. Если бы Пашка не видел его вчера, точно сказал бы, что это – другой человек, намного старше и… слепой.
После ухода кудесника Шило немного успокоился. В конце концов, его предупреждали, чтобы он ничему не удивлялся. Но как тут не удивляться? Евгения, которой по прогнозам врачей осталось жить на белом свете две недели, восседала на подушках и, судя по всему, внимательно наблюдала за происходящим. Она вовсе не была похожа на человека, готового в ближайшее время отправиться на тот свет. Может быть, чересчур бледна и худа, но в ее теле, измученном постоянными болями и ожидавшем смерти, как облегчения, вдруг появилось какое-то радостное стремление. Пока очень робкое, заметное только Пашке; глаза совсем капельку заблестели и приобрели отдаленное подобие тех, любимых незабываемых глаз, которые помнил Пашка. «Неужели такое возможно? Господи, сделай это, помоги извозчику ее вылечить!» – молился про себя Шило.
Дверь тихонько скрипнула, и в проеме, залитом солнечным светом, появилась Валюша. Пашка почувствовал, что его лицо заливается краской, и разозлился сам на себя. Такого с ним не случалось ни разу в жизни, даже в школе. Точнее, тем более в школе.
– Я принесла вам лекарство. – Голос у Валюши был завораживающим, нежным и глубоким. – Вы будете ухаживать за больной?
– Ну да… То есть конечно. Я буду. Что надо делать?
Валюша, кажется, поняла Пашкино смятение.
– Павел, если вы не привыкли, я вас научу. Посмотрите пару дней, потом сами справитесь. Главное условие – не мешать доктору, когда он будет работать. – Она строго посмотрела на Пашку. – Понятно?
– Да вроде все понятно. А сколько раз он будет приходить?
– Когда сможет, придет.
Ответ прозвучал загадочно. Ничего себе, больница. Так можно и в Москве лечить – приду, когда смогу. А еще лучше: я сделал все, что смог. Шило отлично знал, в каких случаях говорится эта фраза. «Ладно, буду делать, как говорят. Все равно нет другого выхода», – решил Пашка, втихаря подглядывая за действиями Валентины, которая профессионально поправила постель у пациентки, напоила ее каким-то зеленоватым пойлом и велела спать, сколько захочется.
Господь,