лечился двадцать месяцев, но его рука так и не обрела прежней силы и подвижности. Берси гневно выговаривал сыну: «Связавшись с троллем, не оберешься позора! Дорого обходятся тебе подружки! Из-за одной ты стал всеобщим посмешищем, из-за другой получил увечье, от которого не оправишься до конца жизни!»
Сидя в седле, Харальд поглядывал на искалеченную руку скальда. Из-за давней истории с чернобровой и белокурой подружками Тормоду приходилось биться левой рукой. Обычная длинная секира была тяжела для него, и скальд заказал кузнецу выковать ему короткую облегченную секиру. Она не имела наварки из стали, как на всех секирах, зато была полностью закалена от обуха до лезвия и очень остра. С помощью этого необычного оружия скальд накормил ужином множество воронов.
Тормод с запинкой спросил Харальда:
– Н..н..не жмут ли н..н..носки?
Как многие исландцы, скальд владел искусством вязания и сплетал шерсть не хуже, чем низал стихи. Его часто можно было увидеть с вязанием, причем левой рукой он вязал столь же ловко, как иные люди вяжут двумя руками.
– Носки в самый раз. Даже слишком теплые. Я снял их на ночь.
– Я сс. свяжу тебе пояс. После битвы… если останемся живы.
– Как тебе понравилась моя виса?
– Не дд. дурно для нн. начала.
Скальд был заикой. Но он заикался только в обычном разговоре. Когда дело касалось высокой поэзии, его речь текла бурно и неудержимо, подобно водопаду, низвергающемуся с горных вершин.
– В настоящей висе восемь строк, а ты сочинил только половину. Посмотрим, как ты справишься с флокком, состоящим из множества вис, а тем более с торжественной драпой, где необходим запоминающийся припев. Впрочем, если речь зайдет о твоей голове, ты сочинишь и драпу.
Харальд понял намек Тормода. Конунг Кнут Могучий однажды разгневался, что в его честь сочинили простой флокк, а не торжественную драпу. Он приказал бросить скальда в темницу, но тот за ночь переделал флокк в драпу и тем самым вернул милость повелителя. Был и другой случай. Эгилем, сыном Грима Лысого, звали скальда, который родился не исландцем, а норвежцем. Как всякий норвежец, он был свиреп и жаден до добычи. Норвежский скальд был в распре с конунгом Эйриком Кровавая Секира. Когда конунга изгнали из Норвегии, он уплыл в Нортумбрию и захватил власть в этой стране. Однажды корабль Эгиля, сына Грима Лысого, был выброшен бурей на побережье Нортумбрии. Он оказался в руках своего кровного врага. Чтобы спасти свою жизнь, Эгилю пришлось сочинить драпу, воспевающую жестокость Эйрика:
Серп жатвы сеч,
Сек вежи с плеч.
Эйрик Кровавая Секира был польщен и простил пленника. Поэтому скальд назвал спасительную драпу «Выкуп головы».
– Мне нет нужды сочинять хвалебные драпы. Пусть скальды воспевают мои подвиги, – задорно возразил Харальд. – Я просто люблю мед поэзии.
– Ты, конечно, слышал, что мед поэзии хитростью добыл одноглазый бог Один?
– Нет