на руках – кольца. И делать-то ничего особенного не делает, только торчит день-деньской в прихожей, лясы точит со слугами. Раз или два в неделю мобед его куда-нибудь пошлет – вот и вся работа! Скоро Багину посвятят в маги. Тогда он и сам сможет участвовать в жертвоприношениях, а потом, мобед устроит его в царский дворец. Гаумата слушал Митросараха и наливался злобой. Ну, чем он хуже этого Багину? Тоже мог бы шикарно одеваться, ничего не делать целыми днями, а только есть, пить и болтать о всякой чепухе. Этому мальчишке просто повезло, что его отец –родственник мобеда. А ему, Гаумате, не повезло! Он живет у лекаря! Вот и приходится с утра до вечера зубрить всякую чепуху: названия трав, деревьев, камней. А, что, если и ему устроиться на службу к магам? Может, попросить Митросараха, чтобы помог? Старик так добр к нему, что не откажется выполнить его просьбу.
Маг и в самом деле благоволил к мальчику. Он выделял его среди других и общался с ним, как с равным. А еще Митросарах был очень щедр – дарил Гаумате колечки, цепи, браслеты с самоцветными камнями. Мальчик прятал их в щель в стене дома. Он боялся, что Хашдайя увидит эти украшения и начнет задавать вопросы.
Иногда к Митросараху приезжали другие маги. Было ясно, что он пользуется среди них огромным авторитетом. Жрецы сообща совершали возлияния огню, который постоянно горел на алтаре посреди центрального зала, пели молитвы, рассказывали о Заратуштре. Гаумате нравилось строгие белые одежды магов, раболепные лица просителей, приходивших к Митросараху с богатыми дарами, серьезные неспешные разговоры старцев об истине и лжи, о верности и клятвопреступлении, о будущем нашего мира и грядущем пришествии спасителя. Мальчик сидел в сторонке и молчал, но душа его, словно губка, впитывала в себя эти идеи. Они были, конечно, не новы для Гауматы. В Экбатане хватало приверженцев Заратуштры, но ни Хашдайя, ни его домочадцы не относились к их числу. Хаем почитал своих египетских богов: Осириса и Изиду, Набу молился кушитским, рабы эламиты13 – еще каким-то. Кому молился Хашдайя – было совершенно непонятно. Вавилонянин по рождению, он должен был почитать вавилонских богов Мардука и Иштар, но никто из домочадцев, ни разу не видел его за чтением молитв.
Митросарах объяснил Гаумате, что все боги – египетские, вавилонские, эламские и разные другие – просто идолы. Люди, молящиеся им, заблуждаются, идут по ложному пути. Истинную веру исповедуют лишь последователи Заратуштры, и в первую очередь они, маги. Митросарах частенько заводил с мальчиком разговоры о Хашдайе, о его занятиях наукой и медициной. Однако Гаумата об этом говорил неохотно. Боялся, что если он разоткровенничается с магом и признается, что терпеть не может всего этого, тот изменит свое отношение к мальчику. Ведь маги слыли мудрецами, сведущими во всех науках. Как-то в одной из бесед он нечаянно обмолвился об этом. Но Митросарах почему-то не стал ни ругать, ни обвинять его в невежестве. Наоборот, даже посочувствовал мальчику, сказав, что такая жизнь – не для него, что он рожден для большего. Гаумата чуть не расплакался. Слова потоком полились с его языка. Он жалел