Синеет парус. Сергей Кишларь

кому я это говорю! Ладно-ладно, не смотри на меня так. Уговариваю тебя, будто сама верю, что смогу уговорить.

      Воинственность Ольги внезапно иссякла, она села на стул, подпёрла пальцами висок. В остывшем голосе зазвучали нотки смирения:

      – В госпитале кто останется?

      – Ты, конечно.

      – Бросить тебя я не могу, – едешь ты, еду и я.

      – А госпиталь?

      – Придётся взвалить всё на Андрусевича. Анюта у нас личность ответственная, властная, с хозяйственными проблемами у него вопросов не будет. – Ольга деловито поднялась, развела руками, мол, сама того хотела, Арина Сергеевна, так что не обессудь. – Пойду Николая Евгеньевича уговаривать.

      – Оль, погоди, давай посоветуемся, такие решения с ходу не принимают.

      – А ты долго думала, когда своё решение принимала? Или советовалась со мной?

      – А Роман Борисович?

      – Ах, Роман Борисович! Вот ведь какие мы заботливые! А Николай Евгеньевич? О нём ты думала?.. Ладно, садись и жди. Опять мне твои семейные дела улаживать.

      Пошла в марамоновский кабинет. Николай Евгеньевич торопливо поднялся на встречу.

      – Ну?..

      Ольга подошла, заботливо отряхнула с его плеча какую-то пылинку, тяжело вздохнула:

      – Николай Евгеньевич, вы же знаете её, – если вбила себе в голову… – Ольга безнадёжно пожала плечами. – Ну и чувство долга. Вы же знаете, в ней это сильно развито. Но вы не беспокойтесь, я поеду с ней. Под моим присмотром с ней ничего плохого не случится, обещаю вам.

      Глава 12

      Зима 1917 года.

      Два с лишним года прошли на колёсах, Арина со счёта сбилась, сколько было этих поездок на фронт. Порой она уставала от бродячей жизни, и тогда поезд уходил без неё. Но дома что-то не ладилось, – пустой казалась огромная квартира.